Любовь зла - Мари Князева

Едва переступив порог, неожиданно утыкаюсь в знакомо пахнущую мужскую грудь. Ярослав ловит меня в объятия, чтобы смягчить удар, а потом очень нежно проводит пальцем по подбородку, приподнимая моё лицо к себе вверх. Я ещё под впечатлением от девчачьего трёпа, поэтому хмурюсь, а молодой человек неожиданно ласково шепчет:

— Не расстраивайся, малыш. Это их правда, а у тебя — своя, другая.

Заворожённо смотрю ему в глаза и не могу отвести своих.

— А у тебя какая?

— Раньше была как у них. Но твоя мне нравится больше.

Мы опять загипнотизированы друг другом, как тогда, после догонялок в парке. И нас опять выводят из этого опасного, но такого увлекательного состояния грубые внешние обстоятельства: распахивается дверь в нашу комнату, и оттуда выходит Дашка — в мини-пижаме, с полотенцем на плече и зубной щёткой в руке. Подмигивает мне многозначительно, а на Ярослава только стреляет взглядом. И удаляется в сторону уборных.

Молодой человек взял меня за руку и молча увёл из общаги.

— Но внешность всё-таки важна для тебя… — скорее вопросительно, чем утвердительно произнесла я, когда мы уже сели в машину.

Ярослав пожал плечами:

— Это просто рефлекс. Инстинкт. Попробуй бороться с инстинктами при помощи ума — тебя ждёт полное фиаско!

— Звучит как самооправдание.

— А тебе нравятся аутсайдеры, которых не принимают остальные? Которых бьют и притесняют, а они молчат в тряпочку… Даже если сами по себе они неплохие ребята, добрые и честные…

Я поёжилась, невольно вспоминая таких в своём классе в деревенской школе. Нет, не нравятся. Жаль — да, но симпатией там и не пахло.

— Это инстинкт, ничего личного.

— Что за инстинкт?

— Ну, выбор потенциального… кхм… отца будущих детей. Он должен быть признан в том обществе, где вы вращаетесь.

Это прозвучало с некоторым чувством превосходства. Я посмотрела на Ярослава оценивающе. Он сидел за рулём расслабленно, опираясь левым локтем на раму открытого окна, а вторую руку положив на подставку между сиденьями. Длинные бёдра с красиво прорисованными даже сквозь джинсовые шорты мышцами так же расслабленно смотрели в разные стороны, насколько позволяла ширина водительского сиденья. Да уж, этот парень явно уверен в себе и считает себя далеко не аутсайдером — скорее, наоборот.

— И ты готов променять всё это на шанс иметь свободу? — спросила я, следуя своей собственной цепочке мыслей.

— Что — это и почему только шанс? — не понял Ярослав.

— Своё место на вершине социума. И ты ведь понимаешь, что без денег настоящей свободы не получить, а заработать их — нетривиальная задача.

— Я ещё даже не начал, а ты уже записываешь меня в неудачники?

— Нет, просто…

— Считаешь, у меня не получится?

— Я не знаю. Понятия не имею, от чего зависит успех…

— Но тебе кажется, что остаться там, где я есть, будет лучше? Правильнее? Надёжнее?

— Нет. Я просто боюсь, что у тебя слишком мало опыта разочарований в жизни.

— Жалеть меня тоже не лучшая идея. Лучше вдохновляй.

— Как?

— Поддерживай. Хвали. Обнимай… ну хоть иногда!

— Ты со всеми друзьями обнимаешься?

— Не со всеми, но с близкими — да.

Я попыталась понять по лицу, что он врёт, но оно было совершенно невозмутимо.

— Даже с парнями?!

— До тебя у меня в друзьях были только парни. И да, мы иногда обнимаемся во время приветствия. Что тут такого? Конечно, это не такие объятия, как с девушкой…

— Ладно. Покажешь потом.

Откладывать в долгий ящик он не стал — припарковался на первом попавшемся подходящем месте, выскочил из машины, вытащил меня и сдавил в тисках что было сил. Прижал к себе буквально всем туловищем, я даже пряжку на ремне шорт животом ощутила.

— Вот так?! — сдавленно прошипела я. — Ты так своих друзей мужского пола обнимаешь?!

— Да нет… — прошептал он куда-то мне в волосы, обжигая горячим дыханием. — Ты же не мужского пола… Тебя гораздо приятнее… обнимать…

Я растерянно тонула в этом густом тёплом ощущении близости. Оно засасывало меня в какую-то пучину, из которой — я чувствовала это ясно — будет очень тяжело выбраться.

— Яр, тебе точно нужно это… — робко пробормотала я, судорожно и безуспешно пытаясь выплыть, — для вдохновения?

— Определённо! — выдохнул Ярослав и сжал мою хрупкую тушку ещё чуть крепче.

— Ну… тогда… ладно… — прошелестела я совсем еле слышно, так как воздуха в лёгких не осталось. Наверное, от этого и разум помутился. Ну какое "ладно"?! Может, ещё поцеловать его… в губы? Для вдохновения..!

Ярослав всем лицом погрузился в мои волосы, будто хотел ими захлебнуться, а одной рукой нырнул в распущенные локоны и принялся перебирать их пальцами.

Длилось это бесконечно, ибо совесть для моего подопечного — понятие незнакомое. Наконец он оторвался от меня с беспримерно счастливым и раскрасневшимся лицом и довольно заявил:

— Ну вот, теперь можно сказать, что мы нормально поздоровались…

— Ты считаешь, это нормально? — пробормотала я, не в силах посмотреть ему в глаза.

А Ярослава Дмитриевича ничем не смутить:

— Ну конечно! Ты молодая симпатичная девушка, от тебя очень приятно пахнет цветами или, там, фруктами — не знаю. Короче, на этой улице ни один представитель мужского пола не откажется тебя обнять! Но можно только мне — это так приятно…

Как он умеет всё вывернуть! А мне совесть не позволяет врать, будто сама я не получила от этих объятий удовольствия. Держу пари, женщин тут тоже не найдётся, кто бы не получил.

Ярослав

Уф, это было горячо! Да, именно так мне и хотелось её обнять. Вот только отпускать не хотелось. Но не залипнуть же так до вечера, посреди улицы. Нам нужен мягкий диванчик и уютная обстановка, желательно без свидетелей. Но сначала — дела.

И первое дело — хорошо позавтракать. Я отвёз Настёну в свою любимую кофейню в центре города. Там делали отличный капучино и всегда был широкий выбор свежих десертов.

— Что ты предпочитаешь? — спросил я, поставив девчонку перед витриной, а сам как бы невзначай оставил руку на её талии. Такой тонкой и изящно изогнутой… — Тут очень вкусный наполеон и морковный торт…

Сам я не пробовал, не люблю такое, но девчонки хвалили. Все они внезапно будто стали полузабытым сном. Даже представить сложно, что когда-то я встречался с кем-то, кроме Анастейши. Они ведь мне и вполовину не так нравились, как она.

— Я предпочитаю овсянку или яичницу, — как всегда, отожгла козявка. И добавила в своё оправдание: — Чтобы потом долго есть не хотелось. А это же всё быстрые углеводы…