Хроника смертельной весны - Юлия Терехова

— Перевел на оффшорный счет, — Десмонд, казалось, был серьезен, но увидев возмущенное лицо старой дамы, усмехнулся: — Вернул в пенсионный фонд. Я стариков не граблю, не обучен. Кстати, проверить бы этот фонд — не все там гладко. И хакер этот взялся не из ниоткуда.

— Неужели?.. — Жики все еще пребывала в глубокой растерянности. — Воn[120], я передам, куда следует.

— Что-нибудь еще?

Жики поднялась с дивана.

— Отправляйтесь в Тулон. Попробуйте только выкинуть какой-нибудь фортель! — пригрозила она на прощание. — Bonne soirée![121]

Бриджит высунулась в окно, чтобы посмотреть, как она уезжает — вскоре старая дама появилась из подъезда в сопровождении охраны. Но она не села в ожидавшую ее машину. Жики остановилась, придерживая пальцем гарнитуру в ухе. Бриджит не слышала, что та говорила, но обратила внимание, как пошатнулась старая дама — охранники бросились к ней, чтобы поддержать, но она остановила их резким движением. Закончив говорить, застыла, словно раздумывая. Потом сделала властный жест, и дверца автомобиля распахнулась перед нею.

— Уехала, наконец, — с облегчением вздохнула Бриджит, закрывая окно. — Но у них там что-то случилось.

— Мне плевать, — равнодушно проронил Десмонд. — Что у нас есть пожрать?..

Именно с Анной говорила Жики, в тот момент, когда за ней наблюдала из окна Бриджит. В шоке от услышанного, она ехала домой, прокручивая в голове возможные направления действий. Похищение ребенка — трудно представить себе злодеяние чудовищней. Что бы сейчас они не предприняли, главное — не навредить девочке, главное — чтобы маленькая дочь Антона вернулась домой живой и невредимой. Анна умоляла по телефону о помощи — и как старая тангера могла отказать? Конечно, она должна помочь. Но сначала следует решить, с какой стороны приняться за дело… Анна приедет через несколько часов — кстати, сделал ли Франсуа наконец предложение, или нет? — мелькнула в голове, но Жики быстро отбросила никчемные мысли прочь. Бросила беглый взгляд за окно — мимо проплывал вокзал Аустерлиц. Какого черта они сюда заехали?..

— Возвращаемся! — приказала она водителю и тот, ни слова не говоря, свернул в ближайший переулок. За то недолгое время, что они катили обратно в Берси, Жики сделала несколько звонков — ей была нужна дополнительная информация.

— Мы еще не успели сгонять в Тулон, мадам, — угрюмо пробормотал Десмонд, увидев ее на пороге.

— Тулон подождет, — надменно отрезала Жики. — Придержите свое остроумие, молодой человек. Появилось неотложное дело.

— Мы вообще-то обедать собирались, — он осекся, заглянув Жики в глаза — в них было столько тревоги, что он сменил тон: — Что случилось?

— Похитили ребенка. Необходимо его найти.

— С какой целью похитили, известно?

— Шантаж.

— Сколько требуют?

— Требуют не деньги. — Жики помолчала. — Поговорим откровенно — насколько возможно.

— Боюсь, ваша откровенность, мадам, очень дорого мне обойдется.

— Замолчите, наконец! В дело оказался втянутым очень дорогой мне человек.

— Не уверен, что мне следует знать его имя, — он покосился в сторону Бриджит, которая возилась в кухонном углу, ничем не выдавая заинтересованности. Французский она все равно не понимала, так что — сочтет Десмонд нужным рассказать ей — расскажет, а нет — пусть катится.

— Я тоже не уверена, но иного выхода нет, — проскрипела Жики. — Речь идет о моей близкой подруге.

Десмонд взял один из журналов «Пари Матч», валявшийся раскрытым на диване: — О ней?

Это была статья, посвященная Le Fonds d’aide aux victimes de violence[122], и на фотографии Жики была вместе с новой звездой балетной труппы Opera de Paris — Анной Королевой — недавно назначенной общественным куратором фонда.

— Вы следите за моей жизнью? — неприятно поразилась Жики.

— Вы особа публичная. А я читаю прессу. Итак?..

— Да, это она.

— Разве у нее есть дети?

— Ребенок не ее, вы это прекрасно понимаете.

— Но шантажируют Анну Королеву?

— Да.

— Не понимаю. Каким образом ее шантажируют чужим ребенком?

— Вы чудовище! — вспылила Жики. — По-вашему, Анне должно быть плевать на ребенка, раз это не ее собственное дитя? Не судите по себе!

— Ни в коем случае, — на его лице не дрогнул ни единый мускул. — Так чей же этот ребенок?

— Это дочь ее покойного мужа.

— Pardonnez?[123]

— Это дочь ее мужа, — повторила Жики и пояснила: — жестоко убитого несколько лет назад здесь, в Париже, на площади Вогезов. Его застрелил один мерзавец[124].

— Дочь, значит, — пробормотал Десмонд. — Выходит, муж ее не был образцом супружеской верности…

— Это не ваше дело! Я вас спрашиваю — готовы ли вы помочь мне… и Анне?

— Чем ее шантажируют?

— Требуют, чтобы она отказалась и вернула то, что ей не принадлежит.

— Что она должна вернуть?

— Пока не знаю.

— От чего она должна отказаться?

— Неизвестно. Но у меня есть предположение.

— Любопытно было бы послушать.

«Проклятие, — Жики молчала, но мысли в ее голове проворачивались, подобно мельничным жерновам, с таким же неприятным скрипом. — Проклятие… Проклятие…. Во что я оказалась втянута… Во что я втянула Анну? Теперь мы зависим от этого ужасного человека. Но есть ли кто-то еще, способный помочь несчастной девочке? Где она, бедняжка, что с ней? Если б не она, я бы никогда, никогда не попросила о помощи такого мерзавца».

Десмонд тем временем не сводил с нее внимательных голубых глаз — но на его бесстрастном лице было невозможно прочитать его истинные чувства. Возможно, он сейчас испытывает сладостное злорадство от того, что она, Жики, оказалась зависимой от него?.. И зачем она тогда поддалась на уговоры? От этого человека исходила затаенная угроза — рядом с ним Жики чувствовала себя, точно у логова дикого зверя, коварного и опасного, тревога не отпускала ее ни на мгновение. Но выхода нет, и ей придется ему довериться.

— Некоторое время назад я предложила Анне занять пост командора в Палладе, — отчеканила она.

— Что? — недоверчиво усмехнулся он, вернее, попытался усмехнуться — не изуродованная шрамом сторона его рта просто изломилась в болезненную гримасу.