Хроника смертельной весны - Юлия Терехова

— Не передергивайте. Я вас не отвергала.

— Вы недвусмысленно дали мне понять, что балет интересует вас больше, нежели моя скромная персона.

— Ваша персона все же недостаточно скромна. Ваша персона просто прибедняется, что, ввиду высокого положения вашей персоны, выглядит сущим лицемерием.

Франсуа расхохотался.

— Рада, что смогла повеселить вас, ваша светлость, — фыркнула Анна. — Но, к сожалению, между нами стоит не только моя работа.

Веселое выражение исчезло с лица Франсуа, словно сметенное порывом ветра. Оно стало серьезным, даже озабоченным. — О чем вы говорите, Анна?

— Простите, я пока не готова обсуждать эту тему. — Анне вдруг стало трудно не то, что говорить, а даже дышать.

— Хорошо, препятствия мы обсудим позже, когда у вас будет настроение. Но давайте поговорим о чувствах. Желтая пресса чего только нам с вами не приписывает, а я ни разу за два года вас не поцеловал.

Анна смутилась: — Вы никогда не делали даже попытки…

— А вас это уязвляло? — он улыбнулся краем губ. По тому, как она покраснела, Альба понял, что попал в яблочко. — Признайтесь, Анна?

— В общем… да… — промямлила она. — Я, честно говоря, считала наши отношения чисто дружескими.

— И, тем не менее, вас это уязвляло, — настаивал он.

— Иногда. Но чаще всего я говорила себе, что лучше не омрачать нашу дружбу напрасными надеждами. Я пережила однажды невыносимую боль утраты, и мне не хотелось бы вновь пройти через это.

— Вы говорите о вашем муже?

— Да.

— Вы до сих пор скорбите о нем?

— Никогда не перестану, — призналась Анна. — Но вместе с тем я понимаю, что необходимо жить дальше… дышать… танцевать… любить, наконец.

— Наконец! Наконец-то мы добрались до сути! — с торжеством воскликнул Франсуа. — Наконец-то вы произнесли ключевое слово! Несмотря на боль и разочарования, пережитые нами обоими в той или иной степени, надо жить дальше. И я надеюсь, вы обдумаете мое предложение.

Анна подняла на него светлые глаза, полные тихой печали: «Я обещаю». А затем сменила тему: «Когда вы возвращаетесь в Париж?»

— Вы скучаете по мне? — с надеждой поинтересовался он. Анна лукаво улыбнулась:

— Не так чтоб очень… Но иногда мне вас не хватает…

Телефонный звонок не дал ей договорить. — Извините, Франсуа, — глянув на экран, она увидела имя. — Я должна ответить. Да, я слушаю, Лиза! — И была оглушена рыданиями: — Анна, Анна, помогите!

— Да что случилось, Лиза?

— Тони… она исчезла!.. Это Шарль, я уверена, больше некому! Он решил, что родители Антона заберут внучку!

— Лиза, это нонсенс! Они бы никогда так не поступили!

— Я знаю! Но Шарль после их приезда сам не свой! Подождите, мне прислали une message texte![115] О Боже…

— Что такое? — Анна взглянула на Франсуа — тот внимательно следил за ней и, не понимая ни слова из разговора по-русски, пытался оценить потенциальную опасность того, что происходило.

— О Боже, — повторила Лиза. — Это адресовано вам, Анна!

— Как? — удивилась Анна. — Что там написано?

— «Передайте Анне Королевой, чтобы она вернула то, что ей не принадлежит и отказалась».

— Вернула — что именно? Отказалась от чего?

— Здесь не говорится. Анна, что же делать?! Если это не Шарль…

— Лиза, меня сейчас нет в Париже, но вернусь либо сегодня, либо завтра с утра. Заявите в полицию.

Слово «полиция» Франсуа понял и нахмурился.

— Нет, Анна, здесь еще текст — «Полиция вам не поможет, только все усложнит».

— Есть ли угроза в адрес ребенка?

— Нет, нет, — Лиза продолжала плакать. — Анна, что же делать?

— Я сейчас же возвращаюсь. Лиза, возьмите себя в руки, — Анна понимала, что это пустой совет — как может взять себя в руки мать, у которой украли дитя? — Я позвоню вам сразу, как прилечу — прямо из аэропорта.

— Что случилось, Анна? — спросил Альба, как только Анна положила трубку.

— Я возвращаюсь в Париж. Дочь Антона похитили.

— Дочь Антона? Вашего покойного, хм… мужа?

— Да, — Анна не обратила внимания на его многозначительное хмыканье.

— Я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось.

— Похитители требуют денег?

— Нет. Они требуют, чтобы я вернула то, что мне не принадлежит.

— Вернули что? — удивился Франсуа.

— Понятия не имею. Также они требуют, чтобы я отказалась.

— Отказались от чего?

— Не знаю. Но я пойду на что угодно, лишь бы спасти Тони.

— Тони — это девочка?

— Да, его дочь, — Анна поднялась. — Мне нужно ехать в аэропорт.

— Ну уж нет, — Альба тоже встал с места. — Теперь этим займусь я.

— Что это значит, Франсуа? — заволновалась Анна.

— Я вам не позволю самостоятельно решать такие вопросы. Вам требуется помощь. Я не могу оставить вас в такой ситуации. Вылетаю в Париж через полтора часа, — это Альба уже говорил в телефон. — Запросите посадку в Орли, и пусть там ждет машина.

— Вы не должны, Пако, — покачала Анна головой. — Я не дала вам ответа.

— Это неважно. Какое бы решение вы не приняли, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть ребенка. Величайшая подлость на свете — обижать детей.

— Они требуют, чтобы я отказалась, — Анна посмотрела ему в глаза. — Я не знаю, о чем речь, может быть, это о вашем предложении, Франсуа. Хочу, чтобы вы знали — я откажусь и в этом случае.

— Не сомневаюсь. Но это ничего не меняет.

И тут Анна сделала то, что сама от себя не ожидала. Привстав на носочки, она потянулась к Франсуа и прильнула к его губам на глазах у всего ресторана.

— Olé! Olé![116] — раздались одобрительные крики зрительного зала. Полыхнула вспышка папарацци — но ей было плевать.

Командоры не предупреждают о своем визите. Они любят эффект неожиданности — так проще ухватить суть событий. Вот и теперь мадам командор свалилась «comme une bombe»[117] — просто в дверь мансардной каморки постучали — громко, требовательно. Растерянная Бриджит оторвалась от чистки пистолета и вопросительно взглянула на Десмонда. Тот пожал плечами с деланно равнодушным видом и отправился открывать дверь.