Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

Крошке Доррит иногда приходило на ум, что этотчеловек как-то уж очень легко попал к ним в дом — вот и сейчас она думала обэтом, медленно поднимаясь по ступенькам. Но мания светской жизни, котороюмистер Доррит был одержим наравне со своей старшей дочерью, так широко открыладвери дома для самой разношерстной публики, что Бландуа, в сущности, несоставлял исключения. Жажда новых знакомств, чтоб было кого поражать своейважностью и богатством, обуяла семейство Доррит с неукротимой силой.

Что же до самой Крошки Доррит, то пресловутоеОбщество, в гуще которого они жили, казалось ей очень похожим на тюрьмуМаршалси, только рангом повыше. Многих, видимо, привело за границу почти то же,что других приводило в тюрьму: долги, праздность, любопытство, семейные делаили же полная неприспособленность к жизни у себя дома. Их доставляли в чужиегорода под конвоем курьеров и разных местных фактотумов, точно так же, какдолжников доставляли в тюрьму. Они бродили по церквам и картинным галереям сунылым видом арестантов, слоняющихся по тюремному двору. Они вечно уверяли, чтопробудут всего два дня или всего неделю, сами не знали толком, чего им надо,редко делали то, что собирались делать, и редко шли туда, куда собирались идти;этим они тоже разительно напоминали обитателей Маршалси. Они дорого платили заскверное жилье и, якобы восхищаясь какой-нибудь местностью, бранили ее на всекорки — совершенно в духе Маршалси. Уезжая, они вызывали зависть тех, ктооставался, но при этом оставшиеся делали вид, будто вовсе не хотят уезжать;опять-таки точно как в Маршалси. Они изъяснялись при помощи набора фраз ивыражений, обязательных для туристов, как тюремный жаргон для арестантов. Ониточно так же не умели ничем заняться всерьез, точно так же портили и развращалидруг друга; они были неряшливы в одежде, распущенны в привычках — совершеннокак обитатели Маршалси.

Время, назначенное для пребывания в Венеции,истекло, и семейство Доррит со всей свитой двинулось в Рим. Снова потянулись посторонам знакомые уже картины итальянской жизни, только чем дальше, темразительнее была грязь и нищета, и когда они приблизились к месту назначения,показалось, что самый воздух кругом отравлен. Уже был нанят прекрасный особнякна Корсо[18], который должен был служить им пристанищем в этом городе, где домаи улицы, казалось, встали на века на развалинах других домов и улиц и всенеподвижно — кроме воды, что, повинуясь извечным законам, бьет и плещет вбесчисленных струях фонтанов.

Здесь Крошка Доррит заметила, что духаМаршалси в обществе несколько поубавилось и что Плющ и Пудинг выступили напервый план. Все шагали по собору св. Петра[19] и Ватикану на чужих ходулях ипросеивали все виденное сквозь чужое решето. Никто ни о чем не говорил своимисловами, а только повторял слова, сказанные разными миссис Дженерал, мистеромЮстесом или еще кем-нибудь. Многочисленные туристы казались сонмом добровольныхмучеников, давших связать себя по рукам и по ногам и предать во власть мистераЮстеса и его сподвижников, дабы представители этой мудрой жреческой касты могливправить им мозги на свой лад. Полчища слепых и безъязыких детей нового временибеспомощно скитались в развалинах храмов, гробниц, дворцов, сенатских зал,театров и амфитеатров древности, бормоча «Плюш» и «Пудинг», чтобы придать своимгубам узаконенную форму. Миссис Дженерал была в родной стихии. Никто непретендовал на собственное мнение. Наведение лоска шло вокруг полным ходом, ини один проблеск живой, свободной мысли не портил гладко отполированнойповерхности.

Вскоре после приезда в Рим Крошке Дорритпредставился случай познакомиться еще с одной разновидностью Плюща и Пудинга. Водно прекрасное утро явилась с визитом миссис Мердл, которая нынешний годруководила этим важным видом человеческой деятельности в Вечном Городе[20]; онис Фанни сразились в поединке, и обе выказали себя столь искуснымифехтовальщицами, что у тихой Крошки Доррит рябило в глазах от блеска рапир.

— Я очень рада, — сказала миссис Мердл, —возобновить знакомство, так неудачно начавшееся в Мартиньи.

— Вот именно, в Мартиньи, — подхватила Фанни.— Мне тоже очень приятно.

— Насколько я знаю, — сказала миссис Мердл, —моему сыну, Эдмунду Спарклеру, посчастливилось продолжить это знакомство приболее благоприятных обстоятельствах. Он приехал из Венеции в полном упоении.

— Вот как, — небрежно протянула Фанни. — А онтам долго пробыл?

— Мистер Доррит лучше меня может ответить наэтот вопрос, — произнесла миссис Мердл, оборотясь бюстом к названномуджентльмену, — ведь это ему Эдмунд обязан тем, что пребывание в Венецииоказалось столь приятным.

— Ах, стоит ли говорить об этом, — возразилаФанни. — Папа, кажется, имел удовольствие пригласить мистера Спарклера раза дваили три, но это совершенные пустяки! У нас там было такое множество знакомых имы так открыто жили, что это удовольствие, право же, ничего для папы несоставляло.

— Если не считать того, дитя мое, — сказалмистер Доррит, — если не считать — кха — того, что мне было крайне приятно хотябы — кхм — столь, скромным и непритязательным образом изъявить то — кха-кхм —величайшее уважение, которое я, наравне со всем человечеством, испытываю кталантам и поистине государственному уму мистера Мердла.

Бюст весьма милостиво принял этот комплимент.

— Вы должны знать, миссис Мердл, — заметилаФанни, намеренно отодвигая мистера Спарклера на задний план, — что мистер Мердл— это положительно пунктик у папы.

— Я был весьма — кха — огорчен, сударыня, —сказал мистер Доррит, — поняв из разговора с мистером Спарклером, что мы едвали — кхм — увидим мистера Мердла здесь.

— Да, едва ли, — подтвердила миссис Мердл. —Дела и обязанности никак его не отпускают. Вот уже много лет, как ему неудается вырваться за границу. Вы, мисс Доррит, вероятно, издавна проводите заграницей каждую зиму.

— О да, — не моргнув глазом, отвечала Фанни. —С незапамятных времен.

— Я так и полагала, — сказала миссис Мердл.

— Вполне резонно, — сказала Фанни.