Зеленые холмы Калифорнии - Екатерина Вильмонт

– Понимаешь, при пробках помогает, как это ни дико!Вот, смотри, что я говорила!

И в самом деле, пробка начала рассасываться!

– Но как тебе в голову пришло такое купить? –полюбопытствовала я.

– Это не мне, а Датико. Датико был ее любимымплемянником.

Я хотела было посоветовать этот способ Васе, но потомрешила, что его виртуозный мат для меня приятнее.

Зарплату у нас выдают в конвертах. Вскрыв его, я обнаружиланекоторую прибавку. Приятный сюрприз.

– Ошибки нет? – поинтересовалась я на всякийслучай.

– Нет-нет, все правильно, – успокоила менябухгалтерша.

Надо бы чем-то порадовать Стаську, но угодить ей сложно, темболее что Ариадна заваливает ее тряпками, очевидно полагая их достойной заменойматеринской любви. И я купила внучке коробку ее любимых конфет «Рафаэлло».Обожаю смотреть, как она их ест. Это целый ритуал. Ни чаю, ни кофе. Она садитсяв кресло, кладет свои длиннющие ноги на пуфик, двумя пальчиками берет конфетуиз коробки, подносит ко рту, потом, словно опомнившись, осматривает ее со всехсторон, нюхает, откусывает половину, закрывает глаза и долго-долго мнет языкомво рту, наконец громко выдыхает: «Кайф!» – и бросает в рот вторую половину, ноуже не смакует, а быстро проглатывает и облизывает пальцы. Интересно, что любыедругие конфеты она ест только с чаем и без всяких фокусов. Как-то я ееспросила, почему, но она только плечами пожала:

– Понятия не имею.

Не успела я войти в квартиру, как позвонила Стаськинаклассная руководительница:

– Леокадия Петровна, прошу вас выбрать время и зайти вшколу.

– Что-то случилось? – перепугалась я.

– Пока нет, но поведение Станиславы… Да и вообще,учебный год только начался и еще можно кое-что сделать… Как-никак выпускнойкласс.

– Но она же хорошо учится!

– Она стала много пропускать, и, думаю, вы не всегда вкурсе.

– Прогуливает?

– Да!

– Я поговорю с ней.

– Леокадия Петровна, если бы я не знала про вашиобстоятельства, я бы и внимания не обратила, но в данном случае… Девочка однасо старой женщиной… Прошу вас, будьте внимательнее. Хорошие оценки еще не все.Есть примеры, когда оценки отличные, а на деле ребенок отпетый…

– Есть что-то конкретное или это так, общиесоображения? – вскипела я.

– Пока – общие! Но до конкретного может быть одиншаг, – зловеще пропела училка.

– Хорошо, я учту и непременно поговорю с внучкой.Спасибо за сигнал! Это очень мило с вашей стороны, – дрожа от бешенствасказала я.

Идиотка не поняла иронии.

– Ну что вы – это мой долг!

– Я могу пока не приходить в школу?

– Да-да, я надеюсь этого разговора будет достаточно.

Вот же сука! Я и без нее боюсь за Стаську на каждом шагу, аона… Ну прогуляла девчонка урок, подумаешь, большое дело… Я и сама в юностипрогуливала почем зря и ничего, выросла… Сейчас, конечно, совсем другиевремена. Я-то, прогуливая, ходила в кино за двадцать копеек, а куда Стаськатаскается? И с кем? Надо будет с ней поговорить. Хотя она меня совсем небоится. А вот Геру все же побаивается. Во всяком случае, прислушивается к егомнению. Гера – это мой брат, известный ученый и писатель-фантаст одновременно.Однажды я застала ее крутящейся перед зеркалом в купальнике струсиками-стрингами, присланном Ариадной. Я знала, что она собирается на деньрождения к однокласснику, который будут отмечать в бассейне. И ужаснулась:

– Стаська, ты с ума сошла. Это же просто безобразие!

– Ничего подобного! Очень даже клевый купальник.

– Где ты видишь купальник? Невооруженным глазом его неразглядишь.

– Лёка, ты устарела!

– Естественно, я ведь твоя бабка. Но глаза и мозги уменя пока еще на месте.

– Именно что на месте, вперед не двигаются.

– Не хами!

– Я не хамлю, просто констатирую факт.

– Сейчас придет Герман, спроси его.

– На фиг! Я все равно пойду так!

– Прямо по улице так пойдешь?

– Я что, похожа на придурочную?

– Как две капли воды! – отрезала я и пошлаоткрывать дверь. – Гера, я прошу, посмотри на нее! – патетическивоскликнула я.

– Я, по-твоему, голых девиц не видел? Видел, кстати, иполучше.

– Что? – ахнула Стаська. Они с Герой дружат, и онабыла уверена, что он ее не сдаст.

– Что слышишь! Прикройся, особенно зад, он у тебяслишком тощий, чтобы всем демонстрировать.

Ну она за словом в карман не полезла:

– Ясный перец, такое старье ничего не понимает. Этосамый писк и прикол.

– Видишь ли, детка, писк и прикол тоже должны быть клицу, а в данном случае к жопе. Твоей жопке это не идет. Вероятно, эти трусикипризваны возбуждать мужчин, но… У меня лично… они вызывают, я бы сказал, самыенеприятные ощущения, несколько даже вонючие…

– Почему? – опешила она.

– Когда я вижу, как глубоко в задницу врезается этаверевочка, я невольно представляю себе, что когда девица их снимет…

– Хочешь сказать?…

– Вот именно.

И что бы вы думали? С тех пор она и сама таких трусов неносит и на других видеть не может.

Так что Гера умеет с ней справляться. Я этим незлоупотребляю, у него и своих забот хватает. Он профессор в МГТУ, к тому жепишет фантастические романы, которые пользуются большим успехом, и это неговоря о том, что у него уже пятая жена, которая моложе его лет на двадцать, ктому же, подозреваю, есть еще и любовница.

Утром Стаська сказала хмуро:

– Лёка, я на кладбище не поеду, сегодня у Нельки деньрождения…

– И не надо. Мне лучше одной…

Сегодня день рождения не только у Нельки, но и у моегопокойного мужа. Четырнадцать лет тому назад он умер в одночасье, от инфаркта.Умер на работе. Мы успели отпраздновать серебряную свадьбу… Лёня, Лёнечка, сего смертью для меня кончилась одна жизнь и началась совсем другая, без любви.Так тоже можно жить, особенно когда есть о ком заботиться. Мы с ним любили другдруга и гордились друг другом. Он был крупный инженер-ракетчик, засекреченныйдо идиотизма, как водилось в те годы. Интересный, эффектный мужчина, веселый,добрый. Подолгу пропадал на полигонах, по несколько месяцев торчал в КапустиномЯру на испытаниях и конечно же изменял мне. А как могло быть иначе? В закрытыхвоенных городках полно одиноких неудовлетворенных женщин – вдов, брошенок,разведенок, которым некуда оттуда податься…