Туве Янссон. Работай и люби - Туула Карьялайнен

Брак ничего бы не изменил в них самих, думала Туве. У каждого осталось бы собственное жилье и мастерская; единственное — быт стал бы намного проще. По ее собственным словам, она считала Атоса исключительным явлением, уникумом, чем-то наподобие кометы. Туве была уверена в своих чувствах после сотни и одной влюбленности в этого человека, как она писала Еве. И в то же время глубина этих чувств пугала ее в отношениях, в которых вторая половина всеми силами пыталась избежать любых обязательств. Тем не менее, мысль о том, чтобы оставить Атоса, казалась ей невозможной. «После него было бы очень трудно влюбиться в кого-то другого и совершенно невозможно выйти замуж — после того, как испытал на себе его веселый нрав, свободное бытие и интеллигентность. Это пугает, но я горжусь нашим прошлым и уверена в себе», — писала она Еве. Она выяснила основную, как ей казалось, причину, из-за которой Атос не хотел вступать в брак, и так пересказала ее Еве: «Я знаю, что он не умеет любить так, как мы представляем себе любовь. Он любит меня, как любит солнечный свет, землю под ногами, смех, ветер. Больше, но таким же образом».

Атос был страстным и увлеченным политиком, его занимали большие дела, творившиеся в мире, и идеология. На Туве у него попросту не хватало времени, и понемногу пара отдалялась друг от друга. Если они и встречались, то Атос был настолько уставшим, что большую часть совместного времени попросту спал. Туве жаловалась Еве: «Он рвется вперед, как машина, весь день напролет. Надеюсь, мотор выдержит». Надежды на признание в любви или хотя бы на небольшой романтический жест раз за разом терпели крах. Однажды он все же купил ей в подарок украшение — керамическую брошку в виде быка. Это трудно было назвать апогеем романтических чувств, тем более что Туве надеялась на кольцо. «Любимый осел» — так в письме к Еве разочарованная Туве охарактеризовала возлюбленного и его выбор подарка.

Поворот в их отношениях произошел на следующий год, в 1947-м. Незадолго до Иванова дня Туве писала, что они говорят теперь только на общие темы, тем не менее вполне доверительно и с интересом. В отношениях осталось мало нежности, но Туве писала об этом Еве так: «Он стал прекрасным любовником, а я больше не нуждаюсь в проявлениях любви, потому что более не чувствую себя влюбленной».

Однако до этого в их жизни успело случиться многое.

Жизнь текла размеренно, и будни были заполнены подготовкой к предстоящей выставке и заботами об Атосе. Вскоре все изменилось. За неделю до Рождества 1946 года Туве написала Еве длинное и полное эмоций письмо, дышащее новыми впечатлениями от жизни.

«Произошло кое-что, чем мне необходимо с тобой поделиться. Я счастлива и ощущаю радостное облегчение. Ты знаешь, что я считаю себя женой Атоса и, наверное, всегда буду себя ею считать. Но сейчас я безумно влюблена — в женщину. И это кажется естественным и натуральным. Я так горда и безудержно рада! Последние недели пролетели как в вихре танца».

Объект ее романтических чувств, Вивика Бандлер, была дочерью главы финансового комитета Хельсинки Эрика вон Френкеля и сестрой одноклассницы и бывшей девушки брата Туве Лассе. Вивика была на три года моложе Туве и замужем за Куртом Бандлером. Последний был наполовину евреем и родился в Австрии, откуда бежал в Финляндию, спасаясь от нацизма. Уже будучи в Финляндии, он отправился на фронт как волонтер. В тот момент, когда между Туве и Вивикой возникли романтические отношения, Бандлер временно жил в Швеции, а его жена — в Финляндии. Она часто путешествовала, в том числе и в Стокгольм с целью навестить супруга. Туве же в то время еще встречалась с Атосом, который так же часто пропадал в служебных поездках.

Вивика Бандлер позже охарактеризовала свою первую встречу с Туве в 1946 году как неудачную. Лассе и его девушка Эрика, сестра Вивики, решили познакомить старших сестер друг с другом, однако планы пошли насмарку. Туве пришла в ужас от Вивики, в то время как последней тогдашний внешний вид Туве с ее кудряшками, воланами и оборками показался смешным и нелепым. В следующий раз они встретились случайно. В послевоенном Хельсинки дела с вечеринками обстояли неважно, однако кто-то все же устроил праздник. Всеобщие дефицит и бедность не отменяли возможности танцевать, а танцы всегда были страстью Туве. Туве и Вивика заметили друг друга, когда остальные гости уже почти разошлись, и протанцевали до рассвета. Как вспоминала эту судьбоносную встречу Вивика, «мы, сначала не без помощи алкоголя, а потом и протрезвев, стали друзьями».

Туве называла проснувшиеся в них чувства нежными и насыщенными. Любовь стала путешествием в новый мир, которое привело в доселе невиданное прекрасное место. Туве писала Еве: «Это неописуемое волшебство, словно ты нашел новую и чудесную комнату в старом доме, который, как ты думал, знаешь наизусть; и вот ты отворяешь двери некой комнаты и заходишь внутрь, изумляясь, как ты не замечал этого места раньше».

Влюбленные провели вместе четыре дня на ферме, принадлежавшей семейству Вивики. Туве сияла от счастья. «Такие разговоры, Ева! Словно ты вновь обрел самое лучшее в себе… Знаешь, впервые я наконец чувствую себя женщиной в отношениях… Я могу говорить обо всем, что взбредет в голову, и не стесняться этого более. Мои друзья таращатся на меня, не понимая, что произошло. Я словно заново родилась, свободной, счастливой и избавившейся от чувства вины», — писала она Кониковой. Любовь к Вивике дала ей возможность найти себя, свою женственность и в то же время повысить свою профессиональную самооценку. Туве писала, что больше не чувствует себя нищенкой, которой позволено любоваться рассветом, зная, что свет исходит от мужчины. Первый раз в жизни она сама была солнцем, пусть его лучи и должны были засиять в полную силу лишь по весне, когда в Финляндию из путешествия намеревалась вернуться Вивика.

Разумеется, Туве была озадачена и смущена осознанием того, что она не гетеросексуальна, как всегда полагала. Все же на основании ее писем можно сделать вывод, что это ее не напугало. Она взвешенно обдумывала собственную сексуальность с точки зрения предыдущего опыта, полностью отдавая себе отчет в том, что общество будет осуждать ее выбор и давить на нее. Она понимала, что связь с женщиной может причинить ей боль, но в конце концов ни одна из этих причин так и не сумела повлиять на ее выбор. Взамен она получила настоящую любовь и пришедшее с ней счастье.

«Я не верю, что я полностью лесбиянка. Я отчетливо понимаю, что не могла бы влюбиться ни в какую другую женщину, кроме Вивики, и мое отношение к мужчинам осталось прежним. Наверное, даже улучшилось. Стало проще, радостнее и беззаботнее. Атос был в отъезде и вернется лишь завтра. Завтра же Ви отправится в Стокгольм к мужу, потом в Данию и оттуда в Швейцарию, всю весну она проведет в Париже на съемках. Это так ужасно — расставаться сейчас, когда мы только встретились, но нас обеих ждет работа, и мы можем лишь ждать, доверяя друг другу. Может статься, в будущем нам придется нелегко. Люди не способны понять, ведь они не переживали подобного. Уже сейчас чувствуется давление. Но мне все равно. Возможно, я потеряю Атоса… Живу огромной радостью и таким же горем. Ева, в моей жизни происходит ужасно много нового».