Туве Янссон. Работай и люби - Туула Карьялайнен

В 1936 году Атос Виртанен был избран депутатом парламента. Сначала он был членом социал-демократической партии, но в 1947 году перешел в ряды политической организации под названием Демократический Союз народа Финляндии. В 1948 году Атос стал председателем Партии социалистического единства. Как депутат, газетчик и политик Атос был активным членом общества, ориентированным на интернационализм. Он был главным редактором левой шведскоязычной газеты «Арбетарбладет», но ушел оттуда в новое издание «Ни Тид», ставшее рупором основанной в 1944 году партии народных демократов. В период с 1947 по 1953 год Виртанен являлся главным редактором этой газеты и основной упор делал на культурное содержание издания, привлекая к работе самых интересных авторов, принадлежащих к шведскоязычному меньшинству, в том числе Туве, а также Эву Викман, Йорна Доннера и Ральфа Парланда.

Во время советско-финских войн Виртанен принадлежал к мирной оппозиции. Работая для «Арбетарбладет», он постоянно попадал в неприятности из-за цензуры. В конце концов, конфликт настолько обострился, что Туве уже подыскивала ему подходящее укрытие на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. По свидетельству редактора и писателя левых взглядов Рауля Палмгрена, Атос Виртанен не имел себе равных: он был не только великолепным журналистом и фельетонистом, но и харизматичным философом, блистательной персоной и собеседником. Виртанен присоединился к культурной организации левого толка «Киила» в 1948 году и был одним из немногих входящих в ее состав финско-шведских писателей с четким социалистическим мировоззрением. Большинство из них были интеллигентами-радикалами, выступающими против фашизма и войн. В то же время они проводили самые смелые эксперименты с формой в духе индивидуализма, порой их даже считали мистиками. В период своих отношений с Тапио Тапиоваарой Туве уже успела познакомиться с некоторыми членами «Киила» и теперь благодаря Атосу тесно общалась в основном с ее шведскоязычным крылом, сочувствующим ценностям левого движения.

Туве в маскарадном костюме

На вилле Атоса в Кауниайнене проходили вечера, во время которых близкие по духу друзья собирались под одной крышей, чтобы поговорить о политике, культуре и искусстве. В их кругу были художники, люди искусства и политические деятели левых взглядов, к которым принадлежал и хозяин виллы. Гостями Атоса были также Эва и Эрик Викманы. По свидетельству Туве, Эва Викман — яркая личность и талантливый писатель, у которой было немало врагов. Эва была замужем за известным писателем и критиком Ральфом Парландом, также принадлежащим к кругу друзей Атоса. Парланд активно выступал против войны и фашизма. Эва Викман в свое время встречалась с Атосом, и они по-прежнему были в дружеских отношениях, хотя время от времени бывшие возлюбленные порядком друг друга раздражали. Туве признавалась, что после ее матери Эва Викман была тем человеком, кого она ценила больше всего, что никто не мог успокоить ее так, как Эва — при всей потрясающей неделикатности последней.

Викман работала в сфере прикладного искусства и занималась, помимо прочего, изготовлением игрушечной мебели, однако позже она выбрала в качестве основного занятия литературу. Эва Викман прославилась своими эмоциональными, часто переполненными тоской и страданиями стихотворениями, которым особую глубину придала война. В 1949 году Эва сделала шаг в сторону социальной и социалистической литературы и до шестидесятых годов писала стихи, в которых самым ярким образом отразилась ее политическая позиция.

Частыми гостями в доме Виртанена были Улоф Энкелль, Гуннар Бьёрлинг, старые друзья Туве Тито и Ина Коллиандер, Анна Бондестам, Эрик Улсони и Туве Улсони. Туве Янссон довольно быстро влилась в эту дружную компанию. Так она обрела новое для себя общество и, самое главное, нового возлюбленного. Казалось, что эти отношения, в отличие от связи с Тапсой, были весьма жизнеспособными.

Война Финляндии с Советским Союзом закончилась 5 сентября 1944 года, но на севере страны еще до следующей весны продолжались боевые действия с отступающими войсками германской армии. Эти события известны как Лапландская война. Разумеется, окончание военных действий стало огромным событием для всех финнов; таким оно стало и для Туве. Жизнь рядом с Атосом во многом изменилась, и Туве могла теперь взглянуть на вещи в новом свете. Счастливая, она писала Еве после объявления перемирия: «Я просыпаюсь по утрам и помню, что братья живы, что у меня есть мастерская, а теперь еще и Атос». Интересно, что слова об окончании войны и имя Атоса написаны другими чернилами. Позже Туве дописала: «Я хочу быть и буду счастливой, я уже счастлива, Коникова…»

О своем новом возлюбленном Туве пишет, не теряя присущей ей язвительности: «Тебе бы понравился Атос Виртанен. В нем столько же жизненной силы, сколько и в тебе. Он полон упрямой радостью бытия, и у него блистательно ясный мозг… Он не выше меня ростом, лохматый и помятый маленький философ, улыбка которого еще шире, чем твоя. Уродливый, веселый, полный жизни, мыслей и утопий. И самодовольства. Он убежден в том, что во всей Финляндии не сыщется головы, светлее его (да и почему бы не во всей Скандинавии, удивляется он). Его великий пророк — Ницше, о котором я выслушала уже бесчисленное количество речей и от которого начала немного уставать».

Театральный режиссер Вивика Бандлер характеризовала Атоса в похожих выражениях: «Атосу свойственно огромное количество крайне нереальных социальных утопий и такое же количество более чем реальных любовных интрижек. Его несравненная жажда жизни и яркость сделали его привлекательным и популярным, хотя лакомым кусочком назвать его было никак нельзя… В опасные времена он осмеливался поднимать голос за мир и согласие, что тогда считалось едва ли не предательством родины». Многие современники также свидетельствуют о том, что Виртанен был смелым человеком, не поступавшимся своими принципами, смелым до такой степени, что это угрожало его свободе. После окончания войны, в течение так называемых лет угрозы был распространен страх коммунизма и угрозы вмешательства СССР в дела Финляндии. Тогда одного лишь упоминания о возможном мире было достаточно, чтобы пробудить недоверие, и это время длилось до середины 1950-х годов. Как рассказывала Бандлер, некоторые намекали даже на то, что Атос виновен в предательстве родины.

В отношениях Туве и Атоса с самого начала не обошлось без противоречий. Он ненавидел сентиментальность, был скуп на нежные слова, а Туве нуждалась в них, или, по крайней мере, хоть в каком-то подтверждении мужских чувств. Атос не говорил даже, что она ему нравится, не говоря уже о признаниях в любви. Туве было сложно понять свою роль и найти свое предназначение в жизни возлюбленного среди окружающих его людей. В Кауниайнене, затерянная среди прочих гостей, она задавалась вопросом — кто она здесь, подруга, невеста, гость или друг, а может, просто знакомая…

Ситуацию не облегчало и то, что на тот момент Туве жила двойной жизнью. У нее был другой мужчина, и значимость этой связи не в последнюю очередь определялась телесным и эротическим характером их отношений. Она встретила мужчину, которого звала Маринистом, вскоре после Тапсы. Их чувства вспыхнули в разгар военных атак на Хельсинки, когда мужчина вернулся с фронта усталым, голодным и несчастным. Очевидно, их связала живопись: Туве была уже опытным художником, в то время как ее любовник только начинал свой творческий путь. Туве описывала эту любовную историю как небольшой эпизод и говорила, что отношения были страстными, но духовно любовники были далеки друг от друга. Душа и тело существовали порознь. И все же она заметила, что странно зависима от Мариниста. Балансировать между двумя мужчинами было нелегко, в том числе и для ее душевного равновесия. Отчасти жить двойной жизнью во время войны было легче, чем в обычное время, но все равно непросто. Туве предстояло сделать трудный выбор между мужчинами. Она призналась Атосу в существовании соперника и, к своему удивлению, получила от того недвусмысленные доказательства его неравнодушия. «Он дико и совсем не по-философски ревновал, и пару дней я даже была уверена, что потеряла его. Однако после произошедшего он стал ко мне ближе, что странно. Но я рада», — писала она Еве в 1944 году.