Туве Янссон. Работай и люби - Туула Карьялайнен

В картине «Сад», написанной в 1943 году, Туве осуществила свои мечты, по крайней мере, на холсте. Сад находится в какой-то южной стране. Растущие там большие пальмы и цветущие деревья, расположенные в пестрящем красками дворе, словно окутывают зрителя радостным дуновением ветра в жаркий летний день. Преследования, ссоры, вероломство — все осталось далеко позади, их сменили буйство цвета, тепло и счастье. Одно лишь использование этих ярких красок уже создавало долгожданный противовес серости и страху военных будней.

Колония в Марокко постепенно превратилась в фата-моргану, поскольку Атос явно не подходил на роль спутника в этом проекте. Тем не менее, он по-прежнему оставался мужчиной ее жизни. Туве утверждала, что два года рядом с ним сделали ее жизнь богаче, насыщеннее и теплее, развернув ее в новую, более спокойную сторону. Теперь, будучи с ним рядом, она надеялась всем сердцем, что «никогда никто другой не будет со мной. Он так переменил меня, что я с радостью вышла бы за него замуж». «Разумеется, мастерская бы осталась за мной», — писала она при этом Еве Кониковой. Даже мысль о детях не казалась более запретной, хотя ее тревожил холод, царящий в мастерской, и она переживала, что ребенок будет простужаться. «Но я не боюсь как раньше. Было бы здорово иметь малыша», — продолжала она в том же письме.

Туве остепенилась. Боязнь взять на себя обязательства и страх материнства отступили или, по крайней мере, стали менее явными, хотя и не пропали совсем. Будущее стало казаться возможным. В письме Еве упоминаются жизненно важные новости. Туве писала это письмо на протяжении нескольких месяцев, возвращаясь к нему время от времени, а последние строчки были написаны в июне 1945-го. Последнее предложение — наверное, самая счастливая из всех возможных концовок как для письма, так и для всего мира: «Ева. Наступил мир во всем мире!!!»

Экслибрис Туве, 1943

«Волле (Вейнер) позвонил среди ночи и сказал: „Мир наступил“. Я легла обратно в кровать и в темноте думала только об одном: Пер Улоф сможет вернуться домой. Мы сможем оставить его себе, его девушка сможет быть с ним. Лассе не нужно будет идти на фронт. Все, кто эти четыре года сражался, смогут вернуться домой. Рассвело. Только тогда меня накрыла волна радости. И вместе с ней всепоглощающее ликование, желание и сила. Я знала, что не имею права что-то забыть. Нет, мне этого никогда не забыть», — писала Туве Янссон в записной книжке.

Туве запомнила ужас военной поры и то, насколько тяжелой казалась тогда жизнь. Она ненавидела войну всей душой и позже порой наотрез отказывалась вспоминать военные годы, которые описывала как потерянное время. Тем не менее, эти годы не канули в никуда, совсем наоборот. Именно в военные годы она написала свои самые известные картины; именно тогда у нее рождались новые идеи, так что весь этот период в целом выглядит очень важным с точки зрения развития ее карьеры.

Не стоит забывать и о том, что в ее жизни в те годы также произошло много перемен. Чувства и эмоции молодой женщины перелетали, как птицы, между моментами абсолютного счастья и днями, полными безнадежности и горя.

Экслибрис, разработанный Туве в 1947 году, возможно, наилучшим образом отражает то, какими были ее юность и отношение к собственной жизни. Текст экслибриса гласит «Labora et Amare». С точки зрения латинской грамматики предложение построено не совсем верно, однако оно должно было означать: «Работать и любить». Для Туве было свойственно ставить работу перед любовью, хотя многие молодые женщины сделали бы наоборот.

Небольшое пространство экслибриса заполнено изображениями. Там и море, и роза, и якоря, и греческие колонны, увитые виноградной лозой. В центре рисунка пылающее сердце, справа над ним обнаженная женщина, левее — царственный лев в короне, держащий в лапах мольберт и кисти. Как нетрудно догадаться, Туве была львом по знаку Зодиака. В этом рисунке представлено все, что она любила, и вся ее личная символика. Небольшое пространство, кажется, вот-вот лопнет от переполняющих его элементов. Точно так же и вся ее жизнь была переполнена, с одной стороны, карьерой и поисками творчества, с другой — стремлением к независимости и поисками большой любви.

Позже Туве нарисовала еще один экслибрис, с изображением огромной морской волны. Еще один известный экслибрис создала для нее Хам. В его основу легли инициалы Туве.

Наступил мир, но жизнь едва ли стала легче. Экономика страны была в руинах, и во всем чувствовался дефицит: не было еды, одежды, жилья. Прошло более тридцати лет, прежде чем экономика Финляндии сумела вернуться на довоенный уровень. Во время войны производство простаивало, и еще долго после наступления мира люди страдали от нехватки самого необходимого. Выплаты контрибуций в пользу СССР потребовали от людей огромных усилий и работы. Повсюду была бедность, почти нищета; огромному количеству людей, эвакуированных с отошедших к СССР территорий, было просто негде жить, да и в самой Финляндии множество жилых домов было разрушено бомбежками. Дефицит жилья был огромным. Пока восстанавливались разрушенные дома и строились новые, люди жили в коммунальных квартирах. Зачастую семьи, в том числе и с детьми, были вынуждены ютиться в бомбоубежищах, на чердаках и в прочих временных помещениях. Не хватало дров и топлива. Многие люди получили на войне физические увечья и душевные травмы. Из-за нехватки одежды мужчинам приходилось донашивать старую военную форму. Продукты выдавались по карточкам, нормы отпуска были крошечными и недостаточными для нормального существования. Однако ничего другого взамен не предлагалось, так что людей постоянно мучил голод.

В первые послевоенные годы процветал черный рынок, однако он мог помочь лишь тем, у кого хватало денег или смелости идти на риск. В атмосфере, когда за любые блага приходилось сражаться, наступил и дефицит человечности, ведь нищий нищему не друг. Туве писала Еве о том, что величайшим проклятием их времени стало одиночество — глубокое, беззвучное одиночество, живущее глубоко внутри: «Я видела его во множестве глаз и читала в них тоску по настоящему взаимопониманию. Даже я, окруженная любящими людьми, которых я сама люблю, чувствую это одиночество. Как же справляются те, у кого рядом нет друзей или близких?»

Туве глубоко и очень критически анализировала войну. В церковных кругах среди верующих было распространено мнение, согласно которому война считалась наказанием Божьим за людские прегрешения. Считалось, что Господь посылает войну и он же дарует ей окончание, война — это следствие людских грехов, кара за человеческую злобу. Туве достаточно безапелляционно и с волнением высказала свои соображения по этому поводу в письме к Ине Коллиандер: «Я обдумала твою мысль, согласно которой Господь посылает войну, чуму и т. д., чтобы мы исправились и стали лучше, как будто это нечто, в чем мы нуждаемся. Я считаю иначе. На мой взгляд, война — это выжимка всего самого худшего в нас, а не что-то, что Господь дал нам, и это так заметно! Я всегда просила, чтобы Пер мог вернуться домой, но никогда не молила о победе или хотя бы об окончании войны. По-моему, у этого нет ничего общего с Богом. Но может быть, он оберегает отдельных людей. Нам приходится есть собственные экскременты, как говорят китайцы, но думаешь ли ты, что мы становимся от этого лучше? Напротив, я видела лишь, как люди становятся грубее, ничтожнее, злее, отчаяннее и эгоистичнее. Война — это слишком негативная субстанция, чтобы из нее смогло вырасти что-то хорошее… Возможно, кто-то может подняться над этим Содомом и вознести хвалу Господу — но я таких, к сожалению, не видала. Стала ли ты сама лучше? Я надеюсь на это и все же не верю».