Адъютор - Владимир Корн

Почта догнала нас незадолго до этого, и такой вывод напрашивался сам собой.

– Нет. Кстати, есть письма и для тебя.

Не ожидал. Остается только надеяться, что они не приведут меня в такое же угнетенное состояние.

– Ну и в чем тогда причина твоей хандры?

– В том, что только что увидел.

– Полную нашу победу? Даже сам Стаккер признал этот факт. Причем во весь голос и дважды.

– Даниэль, скажи, только честно, я небезнадежен? – Клаус позволил себе схватить меня за руку.

Честно, говоришь?

– Клаус, сколько у тебя братьев?

– Ты же сам знаешь, что я единственный ребенок в семье.

– А кто твой отец, напомнить?

– Не надо. Только к чему ты мне все это говоришь?

– К тому, что твой отец мечтает о том, чтобы ты стал продолжателем его дела. Оказался на той же вершине, что и он. Путь туда для него был чрезвычайно труден. Ему пришлось поступиться многими вещами, и о некоторых из них ему сейчас не хочется вспоминать. Теперь ответь мне сам. Многие ли тебе помогут в Клаундстоне, даже если по дороге туда ты умудришься стать лучшим из лучших? Где у тебя нет ни друзей, ни родственников, а лиц, на которых можно положиться хотя бы отчасти, хватит пересчитать по пальцам одной руки? У тебя не получится наколоть на шпагу одного за другим всех, кто станет чинить тебе препятствия. Даже вызвать многих из них не выйдет, поскольку они давно уже вышли из того возраста. Ты должен знать и уметь совсем другое. То, о чем тебе и без моих напоминаний прекрасно известно. И еще извини за нотацию.

– И все-таки ты мне не ответил.

– Сар Штраузен, ты не калека, не хромец, у тебя прекрасное зрение и хорошие рефлексы. Остается только приложить долгий и упорный труд.

– Но чтобы так, как ты?..

– Чтобы так – нет. Как сам я никогда не смогу подняться на твой уровень игры в шахматы.

Мне действительно крайне редко удается его победить, в единичных случаях.

– Иногда ты все-таки меня побеждаешь, – наконец-то улыбнулся Клаус. – В отличие от меня.

– Ну так и ты тренируйся. Что, может, успеем разыграть партию до ужина?

Меньше всего мне хотелось сейчас играть в любую из тех игр, которые подразумевают собой умственные усилия. И потому я с некоторой опаской ждал, что он согласится. Но нет, вместо этого он сказал:

– Ну что ж, откроюсь и я в ответ на твою искренность: отныне буду поддаваться тебе куда чаще.

Вот даже как? Ну что ж, в моей жизни случались разочарования и побольше.

– Тогда и я начну уступать тебе время от времени.

Хотя в моем случае жертва была куда больше. Все-таки проиграть в шахматы и получить довольно болезненный укол в ребра – вещи несопоставимые.

– На том и договоримся.

И к Клаусу наконец вернулось хорошее настроение, которое редко его покидает.

Писем было два. Одно от Клариссы, и она заявляла о том, что успела уже соскучиться. И еще оно содержало угрозу. Открыть благотворительный фонд специально для Даниэля сарр Клименсе, чтобы все несчастные поклонницы его мастерства владения шпагой, которых он неожиданно бросил, могли внести туда посильный вклад. А поскольку тех в столице хватает, капитал вскоре станет таким, что сам сарр Клименсе позабудет про все свои дела и срочно вернется в Гладстуар. Согласен, с юмором у Клариссы дела обстоят примерно так же, как у меня самого с игрой в шахматы, но что она вытворяет в постели!

Второе оказалось от Лауры. В котором она просила себя поберечь, ибо для нее будет ударом потерять вновь обретенного братца. Ну и твердое обещание повременить с бракосочетанием с сар Дигхтелем на весь срок моего отсутствия. Бедный Антуан! На послание Лауры стоило бы ответить. Хотя бы по той причине, что к своему возвращению надеюсь понянчить на руках племянника. И еще добавить, что в противном случае позабочусь о том, чтобы все ухажеры сторонились ее как огня, если не захотят иметь дело со мной. И коротать ей тогда весь свой век старой девой! Что конечно же неосуществимо – слишком она привлекательна. Узы брака – это уж как распорядится судьба. Но без назойливого внимания мужчин Лауре не остаться точно.

Неприятности в пути начались на второй неделе нашего путешествия, по прибытии в Брумен. До той поры все проходило гладко, и мы выдерживали довольно высокий темп, прибывая к очередному пункту согласно графику, а такой у Клауса имелся.

Брумен – совершенно ничем не примечательный провинциальный городишко, и подобных ему в Ландаргии тысяча. Он расположен по обе стороны реки Брумы, берега которой соединяет каменный мост, а тот является частью идущего на юго-запад страны тракта. Славится город только своими кожами. Когда-то давно местные кожевники разработали особую технологию, позволяющую делать кожу непромокаемой, в то же время оставаясь мягкой. Кстати, мои сапоги родом именно отсюда. Технология давно уже перестала быть тайной, и ею пользуются все, кто только имеют дело с кожей. Но Брумен по-прежнему остается маркой, означающей высокое качество.

У Клауса сар Штраузена здесь проживали родственники, которых ему обязательно следовало посетить. Признаться, у него их по всему королевству хватает с избытком. В отличие от меня самого. Но откуда бы им взяться, если мой род старательно пытались уничтожить? И преуспели. Если судить по тому факту, что из «сарров» один только я и есть.

Городок Брумен тихий и патриархальный, хотя и не без своеобразия. Особенно он красив в то время года, когда мы в него и прибыли. Казалось бы, всего неделя пути от Гладстуара, но климат здесь мягче, и потому издали Брумен производит впечатление огромного сада из-за цветущих повсюду вишен. В нем, впрочем, как и везде, достаточно людей благородного происхождения. А среди них и тех, кто уверен, будто умеет владеть шпагой ничуть не хуже заезжих столичных хлыщей. В частности, меня.

Дом родственника Клауса, сар Штобокка, привлекал внимание своей необычной архитектурой. Он походил и на замок с витыми башнями, и в то же время на каменную скалу, в толще которой упорные каменщики умудрились сделать множество жилых и других помещений.

Сад вокруг него, окруженный высокой кованой оградой, несомненно, появился много позже. Он даже не слишком сочетался с самим замком. Но пруд посреди сада как будто всегда там и был. Разве что ему придали форму правильного овала и облицевали берега камнем. Такой дом обязательно должен стоять посреди глухого леса. Когда продираешься сквозь его чащобу, и вдруг перед тобой внезапно открывается вид на странное, но впечатляющее строение. Напоминающее то ли действительно скалу, из которой убрали все лишнее. То ли замок, которому талантливо постарались придать форму скалы. А сами башни казались ее частью. Как выяснилось из слов сар Штраузена, если я и ошибся, то ненамного.

– Рассказывают, много веков назад в нем жил могущественный маг, – увлеченно рассказывал Клаус, в то время как мы подъезжали к замку. – Настолько могущественный, что правящий тогда король Недвронг приказал ему не приближаться к Гладстуару ближе чем на неделю пути. Тогда-то маг и построил его здесь. Посреди леса и за одну ночь! Даниэль, – обратил он внимание на скептическое выражение моего лица. – Если ты во что-то не веришь, это совсем не значит, что этого не может быть.