Майор и волшебница - Александр Бушков

Линда принесла кофе. Поставив поднос на стол, сказала Чугунцову:

– Прошу, товарищ майор. Кофе у нас настоящий.

(На другой день, после того, как мы обустроились, я ее отдал на часок в науку Васе Тычко. Вася ей объяснил систему наших знаков различия; память у Линды была хорошая, цепкая, сущая память отличницы-студентки, так что она легко все запомнила, да к тому же наша система была проще немецкой. Рассказал, как обращаются друг к другу наши военные, еще о нескольких уставных мелочах – все это могло ей пригодиться, если мой план удастся и она останется со мной.)

Произнесено это было по-русски – так уж Линда для себя постановила: пока живет здесь, говорит исключительно по-русски. Болтала по-русски с Васей (Кузьмич разговорчивостью не отличался), по-русски отвечала приходившим ко мне офицерам, когда они мимоходом заговаривали с ней по-немецки (конечно, те, кто язык знал более-менее).

Проводив ее взглядом, Чугунцов сказал не совсем и деловым тоном:

– Значит, правду говорили, что твоя хозяйка прилично русский знает. Интересно, откуда? Не мог же ты ее за три дня выучить…

– Студентка, – сказал я чистую правду.

– А, тогда понятно. Везунчик ты, Федя, повезло тебе с хозяюшкой. И раскрасавица, и русский прилично знает. – Он отпил глоток из чашки. – И кофий неплохой варит.

– Ну, тут уж я ни при чем, – развел я руками с видом крайнего простодушия. – Не я ж выбирал, где поселиться, всё квартирьеры…

– Я и говорю – везунчик…

Судя по его улыбке, чуточку насмешливой, чуточку исполненной этакого здорового цинизма, все он о нас с Линдой насквозь понимал. Но развивать эту тему не стал – в нашей среде (как бы там ни обстояло в других дивизиях) это считалось бы дурным тоном. Я уже рассказывал, что на такое отклонение от приказов у нас, в общем, смотрели сквозь пальцы. Да и сам Серега в этом плане был не без греха, если вспомнить парочку его квартирных хозяек, у которых он в свое время стоял на постое. Там, конечно, тоже свечку никто не держал, но иные по некоторым наблюдениям опять-таки все насквозь понимали…

– Ладно, шутки в сторону, – уже совсем другим голосом сказал Чугунцов. – Давай о деле, поскольку дело не терпит… В лесу, Федя, засели немецкие окруженцы.

– А я знаю, – спокойно сказал я.

Его взгляд на миг стал цепким, профессиональным, прицельным:

– Интересно, откуда это? Если об этом знают считаные люди и все поголовно из нашей системы? Если бы они вышли из леса и сдались, ты бы доложил… Кстати, почему не доложил, что знаешь?

– Да просто-напросто не успел, – сказал я. – Когда узнал, сразу же пошел домой, хотел звонить Гладиолусу, а тут он сам позвонил. И рассказал про немцев в лесу, приказал готовить прочесывание, сказал, что ты приедешь… то есть не про тебя конкретно сказал, а про представителя Смерша, который меня в суть дела и введет. Сергей, что там за зверье такое засело, что мне приказали и бронетехнику выводить?

– Бронетехника – это для надежности, – сказал он словно даже чуточку рассеянно. – Чтобы ни один по равнине не ушел. Правда, уходить особенно и некуда, повсюду наши, ну да каши маслом не испортишь… Погоди! Ты-то откуда узнал?

– Благодаря лояльному к новой власти местному населению, – ухмыльнулся я как мог естественнее. – Иду это я по улице, никого не трогаю, вдруг манит меня из переулка немчик. Ледащий такой, трясется, как овечий хвост, по сторонам озирается… Сразу видно заядлого трусохвостика. Но все же решил исполнить гражданский долг. Полагаю, на какую-нибудь поблажку рассчитывал. Сам знаешь, как они теперь изгаляются, лояльность из ушей пышет…

– Ага, – сказал Чугунцов. – И каждый второй – антифашист, не считая каждого первого. Как Гитлер столько лет продержался при таком количестве антифашистов, решительно непонятно. Будет свободная минутка, я тебе расскажу, какая у нас в городке позавчера была хохма… А сейчас давай больше не отвлекаться. Что он тебе рассказал?

– Живет он на краю городка, на том, что выходит на лес. И час назад видел на опушке с десяток солдат – прятались за деревьями и разглядывали город. Судя по его описанию, классические окруженцы потрепанные, перепачканные, небритые… Но все с оружием. Потом вдалеке показался наш патруль, и они живенько слиняли в лес.

– А мундиры были какие?

Я развел руками:

– Вот уж в мундирах он совершенно не разбирался. Невоеннообязанный, говорил. Вот, собственно, и все. Выложил все это и сбежал резвым зайчиком… Как думаешь, поискать его?

Недоверия в его глазах я не увидел – значит, моя выдумка прекрасно прокатила и была принята за чистую монету. Ну да, мало ли было похожих случаев с такими вот «лояльными гражданами» и «антифашис– тами»…

– Немножко дополняет общую картину… – задумчиво сказал Чугунцов. – Да нет, нет смысла его искать. – И ничего больше толкового не расскажет, чует моя душа, и главное, проческу скоро начнем, всех и так прищучим к чертовой матери… Ну а теперь – что мы знаем. Ты у нас все равно в подписках, как, прости за сравнение, Барбоска в блохах, так что тебе можно… Дела такие. Вот уже четвертый день, с тех пор как обосновались здесь и развернули свое хозяйство, пеленгуем некую радиостанцию. Стопроцентно немецкую – потому что вещует она из этого самого лесочка. Перехватили за три дня десять шифровок, а сегодня, когда я уже к тебе собирался, – и десятую.

– Расшифровали?

– Пока нет, – признался он. – Хотя ребята бьются. Одно ясно: среди захваченных нашими немецких шифров такого нет. Понимаешь, материала мало: радиограммы довольно короткие и почти все одного и того же содержания, кроме одной, но о ней чуть погодя. И еще одно ясно: батареи у них слабеют и слабеют, дохнут помаленьку, а запасных явно нет. Причем, что характерно, все передачи идут из одного места. Уж это-то наши установили совершенно точно: учли «треугольник ошибок», еще какие-то премудрости. Я в этих делах разбираюсь плохо, я в первую очередь разыскник, да и ни к чему подробности. Главное, передачи идут из одного места. Может, знаешь, о чем это говорит?

– А то, – сказал я. – Случалось с вами взаимодействовать. Это не диверсанты и не агенты. Эти в жизни бы не стали вести из одного места две передачи подряд. А наши лесомыки – целых десять шлепнули. Обычные окруженцы и в таких тонкостях не разбираются.

– Вот и у нас все так думают, – кивнул он. – Какие, к черту, агенты? Торчат на одном месте, с него и в эфир выходят… Давай-ка карту, покажу где; я уже знаю, что все карты у тебя. Наши ездили в лесничество, но там им старый хрен в форме, малость постукивая зубами от страха, клялся родной мамой и всеми святыми, что ни одной карты леса у него нет. Приходил «герр комендант» с двумя солдатами и унес все до одной.

– Ну, мне ж надо было разведгруппы готовить… – сказал я.

Развернул сложенную вчетверо карту и положил перед ним – городком к нему, передовой к себе. С минуту Чугунцов ее внимательно изучал, потом взял из ониксового стакана карандаш и очертил небольшой кружок тупым концом с круглой розовой резиночкой в аккуратном жестяном футлярчике (опять-таки выморочное имущество беглого доктора). Сказал уверенно: