По секрету всему свету - Ольга Александровна Помыткина

так как это выглядело очень забавно. Лида тоже улыбнулась и стала потихоньку слазить.

Когда она отошла в сторону, учитель произнес: «Следующая».

Я видела, как мальчишки с большим задором скакали через коня и удивлялась их силе, ловкости. А у нас только десять девчонок из пятнадцати справились с заданием. А у них только Юра не смог прыгнуть из двенадцати парней.

Потом начались прыжки в высоту. Тут все справились, кроме Вероники. Она подбегала к снаряду и останавливалась.

— Что с тобой такое? — спросила наша отличница и староста класса Наташа.

— У меня меся….е, — тихо запела Вероника.

— А че ты справку не взяла у Лидии Степановны?

— Я ее не нашла.

— Надо сказать об этом Владимиру Владимировичу, а то он тебе двойку поставит за урок, — продолжала Наташа тихо. Она переживала за класс.

— Я этого делать не буду.

— А почему?

— Мне неудобно.

— Тогда мне придется с ним поговорить.

— Не надо, мне стыдно.

— Тогда двигайся на физкультуре живее.

— Хорошо!

Владимир Владимирович отправил мальчишек на канат, а нас заставил прыгать через скакалку. Вероника решила отличиться и стала скакать очень быстро. И тут у нее выпала тряпочка из шорт. Мы остолбенели от ужаса. Учитель тоже стоял рядом и все видел. Но девчонка не растерялась и со всей силы пнула ее под лавку, которая была близко. Я видела пораженные, точно молнией, глаза несчастной девушки и ее скривившееся лицо. Физрук подошел к ней, и она молча расширила глаза.

— А почему ты не взяла справку об освобождении? — спросил он.

— Я хотела, но нигде не было Лидии Степановны, — совсем тихо заныла девчонка.

— Ты можешь быть свободна, когда все уйдут из зала, ты тихонько заберешь свое добро…

— Хорошо, — Вероника сильно побледнела, готовая вот-вот упасть в обморок от стыда.

— А почему ты штаны не надела? — обратилась к ней Наташа.

— Я просто забыла…

— Ладно, иди, двойку я тебе не поставлю, — обрадовал физрук девицу.

Наша одноклассница поспешила на выход, а мы продолжили урок.

На следующий день у меня болели все мышцы. Но я не переживала, так как знала, что это так и должно быть.

Прошел месяц. Я ходила в тренажерный зал даже в женские критические дни.

Я чувствовала силу в теле. Колька и Леха вскоре узнали о моих занятиях и перестали нас подкарауливать возле школы. Правда, Лида жаловалась, что они ее обзывают. И один раз даже написали на двери квартиры мелом: «Лидка дура» и накидали мусора на коврик перед дверью. Хотя жили они в другом подъезде.

Новая встреча. Тот же год

В середине апреля я заболела.

У меня вечером поднялась температура и я стала сильно кашлять. Кашель был тяжелый и он не давал освобождение от слизи.

Я пошла к врачу.

Терапевт меня послушала и сказала:

— Есть хрипы в груди… похоже на бронхит.

— Бронхит!?

— Дышать тяжело? — спросила она.

— Да, тяжело дышать.

— Не начнем лечение сейчас, будет хуже. Садись, давление померяю… нормальное — 110 на 75. Одевайся. Недельку полежишь в больнице. Пиши, Зоя, направление в наш стационар с сегодняшнего дня, — обратилась она к медсестре, сидевшей рядом.

— Сейчас мне идти туда? — расстроилась я.

— Да. Желательно попасть туда до обеда. Пойдешь сейчас домой, соберешь вещи: халат, тапочки, полотенце, кружку, ложку, средства личной гигиены и в больницу с направлением, с карточкой.

— Ясно.

«Конечно, отдохнуть от школы всегда охота, но только не в больнице. Видно ничего не поделаешь, лечиться ведь надо».

Терапевт что-то записала в мою медкарту, поставила печать на направлении и все отдала мне.

— Вот направленье, леченье. На первом посту принимают больных — от входа налево. Да, спросишь у них. Дорогу найдешь?

— А я знаю дорогу.

— Автобус идет туда. Доедешь на нем.

— Нет, я лучше пешком. До свиданья.

— До свиданья.

Я вышла на улицу. Густой снежок осыпал мое серенькое пальто и вязанную красную шапочку.

Мама очень расстроилась, когда узнала, что у меня бронхит. Она помогла собрать мне вещи, и я пошла в больницу. На улице было прохладно, по-прежнему валил снежок, и кругом еще лежали кучи не растаявшего до конца снега. Но, несмотря на холод, я почти не кашляла дорогой.

Какое-то волнение не покидало меня. Я долго шла, и вот показался местный стационар — старое одноэтажное здание из красного кирпича, с большими окнами.

Я зашла в больницу и спросила первого встречного мужчину, куда мне обратиться с направлением. Он объяснил. Я подошла к двери, где было написано: первый пост и постучала. Но, никто не ответил. Я заглянула туда. Комната оказалась очень маленькой. Там вплотную стояла мебель: письменный стол, большой шкаф и два стула, в углу имелась раковина.

За столом сидела главврач Мария Семеновна и что-то говорила больному мужчине. Возле окна стояла санитарка и протирала подоконник.

— Ты к нам? — спросила главврач.

— Да.

— Подожди. Посиди в коридоре.

— Сколько народа сегодня много поступило, — сказала тихо санитарка.

«Да, сочувствую вам, — подумала я, расстегивая пальто и садясь на мягкую скамейку, сумку с вещами держа в руке. — Сырая, холодная эта больница, пахнет неприятно лекарством и сыростью. И какие-то люди проходят, странные и суровые. Стены наполовину беленые, наполовину выкрашены в голубой цвет. Чистота, конечно, кругом не идеальная, но вполне сносно — мусора нет. А что больница старая и требует косметического ремонта, так это вина не врачей и санитарок, а Администрации поселка. Видимо, не выделяются деньги из бюджета на медицину. Ни разу здесь я не лежала. Вижу один очень длинный коридор, а что там дольше — не знаю»

Я сняла шапку и сунула в сумку.

Тут в коридоре появился Алексей — парень, который тоже занимался со мной в спортзале и, который постоянно смотрел на меня. И мне нисколько не нравился.

— Привет! — весело произнес Алексей, улыбаясь и садясь рядом.

— Привет! — ответила я и улыбнулась.

— Что случилось? Заболела?

— Бронхит. А ты чем болен?

— Да, учиться надоело. Как там наши? Все здоровы? Тренируются качки?

— Да.

В коридоре появился невысокий и симпатичный парень. Он кивнул Алексею в сторону своей палаты и скрылся за дверью. Алексей встал и молча последовал за ним.

Меня приняла Мария Семеновна и отправила в восьмую палату.

Очень мрачной, сырой и холодной предстала передо мной эта комната с побеленными стенами. Высокий потолок и самый верх стен были покрыты кое-где черной плесенью. На большом деревянном окне имелась облезлая решетка. Белые подоконники чистые, но стекла между рамами уже закопченные и покрытые легким инеем, так как на улице еще довольно холодно.