Полмира - Джо Аберкромби

Тут с реки налетел шквал, и Одда с теми, кто сидел рядом, вымокли до нитки. Небо темнело, Та, что Поет Ветер, наслала на корабль холодную песню, и та завихрилась вокруг «Южного ветра», перебирая рябью спокойную поверхность Священной, бросая волосы на лицо. В воздух поднялась туча мелких белых птиц – тысячи их хлопали крыльями, метались и кувыркались в набухшем фиолетовом небе.

Скифр сунула руку под лоскутный плащ и долго перебирала руны и амулеты и прочие талисманы, висевшие у нее на шее.

– Плохое предзнаменование.

– Буря надвигается, – пробормотал Ральф.

– Я видала, как из такой тучи валится град величиной с женскую голову.

– Причаливаем? – спросил отец Ярви.

– Вытаскиваем корабль на берег, переворачиваем и прячемся под него.

Скифр не отрывала глаз от туч, подобно воину, пристально следившему за передовым отрядом врага.

– И побыстрее.

Они вытащили «Южный ветер» на ближайшую галечную отмель. Бранд морщился – холодный ветер крепчал, капли дождя расплющивало на лице.

Сначала они стащили вниз мачту и парус, потом припасы и рундуки, оружие и щиты. Бранд помог Ральфу снять носовые фигуры – они аккуратно работали колотушкой и клиньями. Потом бережно завернули их в промасленную ткань. А Колл помогал Колючке закрепить весла – чтоб за них, как за ручки, приподнять корабль. Отец Ярви отпер замки на цепях, крепивших к палубе обитый железом сундук, и Доздувой с трудом – аж вены на шее взбухли – взвалил его на плечо. Ральф указал место, тут же прикатили и установили вокруг наваленного снаряжения шесть крепких бочонков, а Одда, справно орудуя лопатой, выкопал две ямы – чтобы туда, как в пазы, вошли нос и корма корабля.

– Поднимаем! – проревел Ральф, и Колючка, счастливо улыбаясь, сиганула через борт.

– Я смотрю, ты прям счастлива, а? – удивился Бранд и тут же охнул, соскользнув в ледяную воду.

– По мне, так лучше корабль, даже десять кораблей, поднять, чем тренироваться со Скифр!

Дождь полил сильнее, так что сразу стало все равно, на суше ты или в воде, все промокли, с бород и волос текла вода, одежда липла к телу, на напряженных лицах выступил пот.

– Не садись на корабль, который не можешь поднять! – гаркнул Ральф. – Взяли! Подняли! Выше! Выше!

Каждой команде отвечал хор ворчания, сопения и стонов. Каждый мужчина и каждая женщина тянули корабль изо всех сил: сухожилия натянулись, как струны, на шее Сафрит, Одда оскалился, как дикий зверь, и даже отец Ярви работал здоровой рукой.

– Переворачиваем! – заревел Ральф, когда они вытащили корабль из воды. – Но нежненько! Как девушку переворачиваем, не как кастрюлю!

– А ежели как девушку меня поцелуют? – выкрикнул Одда.

– Я тя кулаком поцелую, – выдохнула Колючка сквозь стиснутые зубы.

Стало темно, как в сумерках, и Тот, кто Разговаривает Громом, заворчал вдалеке. Они перевернули «Южный ветер», и нос с кормою глубоко вошли в болотистую землю. И тогда они взялись за борта, и понесли его на берег, меся землю сапогами, превращая ее в скользкую грязь.

– Осторожней! – кричал отец Ярви. – Полегоньку, полегоньку! Немного в сторону, правь на меня! Так! Опускай!

Они опустили корабль на бочки, а Одда заорал и затряс ладонью – прищемил, но обошлось без дальнейших потерь и увечий. «Южный ветер» лежал килем вверх, прочно закрепленный и неподвижный. Вымокшие, измученные и несчастные, они забрались под корпус корабля и сбились в кучку в темноте.

– Отлично поработали, – сказал Ральф, и голос его отозвался странным эхом. – По мне, так мы еще можем сбить команду из этой толпы дурней и увальней…

И он фыркнул, и смех его подхватили, и вскоре все уже хохотали, хлопали друг друга по плечам и обнимались, потому что знали: поработали и впрямь на славу, плечом к плечу, и общий труд связал их новыми узами.

– Добрый дом из него вышел, – одобрительно похлопал Доздувой по доскам корпуса над головой.

– И я благодарен за этот кров – собачья ж погода, – добавил Одда.

Дождь уже вовсю колотил по доскам, с леера, ставшего стрехой крыши, потоками лилась вода. Гром заурчал совсем рядом, и между бочонками завыл ледяной ветер. Колл прижался теснее, и Бранд положил ему руку на плечи – он так всегда Рин успокаивал, когда они были совсем маленькими и скитались без крыши над головой. Еще он почувствовал, как с другого боку костлявым плечом прижалась Колючка, вон она как дышит тяжело, и он хотел положить руку на плечи и ей, но потом передумал: а ну как и вправду кулаком по роже двинет?..

Может, ему и впрямь надо было не молчать, а сказать правду. Что это он все рассказал отцу Ярви. И что из-за этого потерял место на ладье. Может, она б тогда перестала пихаться веслом. Или хотя бы не лаялась так обидно!

Но, знают боги, он не по этому делу – трудно ему вот так вот взять и что-то сказать. И, знают боги – причем еще лучше, чем про него, что Колючке тоже трудно вот так вот просто взять и сказать что-то. Ну и потом, дело прошлое, а ворошить прошлое – ну его… ну и потом, разве это называется творить добро – вот так вот взять и объявить, что она у него в долгу?

Потому-то он и молчал, и ее плечо упиралось в его плечо, а потом он почувствовал, как она вздрогнула – что-то тяжелое ударило в корпус корабля.

– Град, – прошептала Скифр.

Стук стал громче, потом еще громче, и вот уже по доскам бабахало, как топором по щиту, и все боязливо поглядывали вверх, или прижимались к земле, или закрывали головы руками.

– Вы только гляньте на это.

И Фрор поднял и показал всем каменюку, что закатилась под корабль – здоровенный, торчащий сколами и неровностями кусок льда величиной с кулак. Там, снаружи, совсем смерклось, но Бранд видел, как огромные градины перепахивают влажную землю, подскакивают и катятся в разные стороны.

– Думаешь, боги прогневались на нас? – испугался Колл.

– Это просто замерзший дождь, – объяснил отец Ярви. – Боги ненавидят тех, кто не думает наперед, и помогают тем, у кого есть хорошие друзья, добрые мечи и здравый смысл. Так надо беспокоиться не о том, что могут сделать боги, а о том, что ты можешь сделать сам. Вот такой совет я дам тебе, Колл.

И все равно, вокруг многие стали молиться. Он бы и сам был не прочь, но у него с богами как-то все время не складывалось. Скифр, кстати, подвывала аж на трех языках, причем ни одного из них Бранд не понимал.

– Ты молишься Единому Богу или многим? – спросил он.

– Да всем понемногу. И рыбобогу банья, и древесным духам шендов, и великому восьмирукому Топалу алюков – они считают, что он сожрет мир в конце времен… А что, лишних друзей не бывает, как ты считаешь?

– Ну… да, наверное…

Доздувой выглянул из-под корабля и грустно помотал головой:

– Я стал поклоняться Единому Богу, потому что ее служители сказали: она принесет мне удачу.