Лисица в борделе - Дарина Кардашьян

— Лжешь! — крикнул он, не сдержавшись. — Видел я, как ты сопротивлялась! Скакала на нем и повизгивала от удовольствия! Каждое твое слово — ложь!

— Нет, — я ничуть не испугалась его злости. — И у меня есть доказательство.

— Какое же? — спросил он, немного остывая. — Вытащишь ещё одного любовника из-под кровати, и он подтвердит твои слова?

Он хотел мне поверить, ужасно хотел. И я не стала его разочаровывать.

— У меня другой свидетель, не любовник, — ответила я, чуть улыбнувшись, и повернулась к Мерсеру задом, оперевшись на локти.

В зеркале отразились мои ягодицы и… петелька, болтавшаяся между ними.

— И что это? — спросил генерал, против воли уставившись на мою попку и точно так же, как совсем недавно Бринк, облизнув губы.

— Видите петельку? — вкрадчиво заговорила я. — Потяните ее.

Я терпеливо ждала, пока ярость и гордость хоть немного поутихнут, и генерал соизволит сделать ещё шаг к постели.

— Что это? — повторил он, подцепив петельку одним пальцем и слегка потянув.

Моя попка наполовину выпустила нефритовый шарик, а когда Мерсер убрал руку — шарик опять нырнул в узкое гнёздышко, оставив снаружи лишь кожаную петельку.

— Это нефритовые шарики наслаждения, — объяснила я. — Их пять. И сейчас они все во мне.

— Новая игрушка? — генерал потемнел лицом. — Это Барт придумал?

— Вы ничего не поняли, — я посмотрела на него через плечо, укоризненно покачав головой. — Это для вас.

— Для меня? Что ты несёшь…

Но он уже смотрел — жадно, уже загораясь, уже мечтая о продолжении этой игры.

— Вам ведь нравится моя попка, — я продолжала соблазнять его речами. — Вот я и воспользовалась этим, чтобы подготовить себя к вашему приходу и чтобы… помнить о вас всегда.

— Помнить обо мне? — хмыкнул он недоверчиво. — Ври больше.

— Когда они во мне, — я повела бедрами из стороны в сторону, и в зеркале отразилось, как генерал проследил глазами — туда-сюда за качнувшейся кожаной петелькой, — когда они во мне, я будто чувствую внутри вас, мой господин. Чувствую, как ваш член пробивает мою заднюю дырочку, как он входит в меня, как растягивает — сильно, упрямо, но так сладко… Я виновата перед вами, но не в том. в чем обвиняете вы. Шлюшка из борделя виновата только в том, что ждала вас, мечтала о вас, желала только вас…

— Врешь… — выдохнул он, но уже играл с моей попкой, то вытаскивая пару шариков, то надавливая на них, загоняя обратно. — Ты держишь их так туго… Их пять?

— Пять, господин, — застонала я, извиваясь змеёй. — И мне так хорошо, когда они во мне… Конечно, не сравнить с вашим орудием любви, но так я меньше скучаю по вашим ласкам…

— Барт заставил тебя скучать?

Я оставила стоны и села на край кровати, перебросив волосы с груди на спину:

— Мое тело принадлежит тому, кто купит, — сказала я просто, — но мое сердце — только ваше, господин.

— Лгунья, — выдохнул Мерсер с горечью. — Заткнуть бы тебе рот…

— Как скажете, — ответила я и широко открыла рот, проведя языком по нижней губе и глядя прямо в глаза генералу.

Он сорвал с себя камзол в одно мгновение. За секунду сорвал с себя рубашку. Чуть дольше провозился с поясным ремнем, тихо ругаясь сквозь зубы, и просто спустил штаны, даже не избавившись ни от них, ни от сапог.

Член его приподнялся и указывал на девять часов — как раз то, что нужно, чтобы понежить его во рту.

Я подалась вперёд, и Мерсер с силой вогнал член между моих губ, сразу добравшись до горла.

Генерал застонал, и я тоже застонала, и обхватила его за ягодицы, вжимаясь лицом ему в пах. От него исходил крепкий мускусный запах, и я упивалась этим мужским запахом, наслаждалась им, предвкушая очередную головокружительную схватку.

Сейчас вся злость и ярость, которую Мерсер испытывает к Бринку, будет излита на меня. А я… я буду купаться в этих чувствах, буду наслаждаться ими. И этим толстым и крепким членом — тоже.

Я готова была начать, но тут генерал одним махом выдернул член из моего рта.

— Подожди, не так, — скомандовал он, торопливо скидывая сапоги и штаны. — Встань на четвереньки. Лицом ко мне, да.

Когда я встала так, как он велел, он снова загнал член мне в рот и сразу начал двигать его вперед-назад, не давая мне ни мгновения передышки.

Пусть и отвердевший ещё не полностью, член толкался мне в горло с нечеловеческой силой. В глазах у меня потемнело, дыхания не хватало, но генерал не позволял мне отстраниться.

Схватив меня за затылок, он трахал меня в рот так яростно, словно и правда мстил в моем лице всем женщинам (да и мужчинам тоже).

Но мне нравилась эта ярость, нравилось это безумие. Иногда больше возбуждает не то, когда берёшь сам, а когда берут тебя — решают за тебя, сходят с ума из-за тебя, и ты, подчиняясь чужой власти, вдруг становишься госпожой.

— Если ты ещё раз дашь ему, — сказал Мерсер, усиливая любовную атаку, хотя это казалось уже невозможным, — я затрахаю тебя до смерти. Поняла?

— Угум, — только и смогла выдать я, потому что рот мой был занят глубоко и, похоже, надолго.

Но этого моему любовнику показалось мало. Дотянувшись, он шлёпнул меня по заду — прямо по левой ягодице, да так что прижгло. Это совсем не походило на игривые шлепки Бринка, и я замычала от боли и неожиданности.

— Ещё и выпорю, — пригрозил Мерсер и отвесил шлепок по моей правой ягодице.

Удар был таким же сильным и болезненным, и я опять жалобно замычала, но это только сильнее распалило мужчину.

— Только — я… никого — кроме меня… — приговаривал он, награждая мои задние половинки звонкими шлепками.

Попка моя горела как в огне, но удары продолжали сыпаться, в член продолжал таранить меня в рот, увеличиваясь в размерах и отвердевая.

Не выдержав, я начала крутить бёдрами, пытаясь увильнуть от удара.

— Что закрутилась? — прохрипел Мерсер, продолжая вгонять мне в горло свой ствол, придерживая за затылок, чтобы не вздумала отстраниться. — Ты меня надолго запомнишь, лиса.

Вряд ли он догадался о моей природе — просто пришлось к слову, чтобы сказать о женском коварстве. Но я всё равно замерла и пропустила четыре удара по попке.

— Хватит с тебя, — решил генерал, позволяя мне вздохнуть и освобождая мой многострадальный рот. — Теперь повернулась спиной и подняла зад повыше.

— Зачем же вы так со мной, господин? — грустно протянула я, подчиняясь его приказу и поворачиваясь к нему попкой, опускаясь на локти. — Ведь я — всего лишь женщина в неволе… Разве я могу выбирать? Это вы, мужчины, свободны в своем решении, кого полюбить, а мы…