Лисица в борделе - Дарина Кардашьян

Алтон схватил меня двумя руками за голову, надавливая на затылок и заставляя насаживаться на его член всё глубже, пока я не упёрлась лицом в мужской пах. Мой клиент издал такой глубокий и натужный выдох, будто это его нашпилили сейчас на член до самого упора.

Так мы просидели около минуты — замерев и боясь вспугнуть наконец-то наступившую эрекцию, а потом господин Алтон начал двигаться. Сначала очень осторожно и медленно, извлекая член на пару дюймов и возвращая обратно. Я оглаживала подобравшиеся яйца, щекотала чувствительное местечко между членом и ягодицами, и старалась даже не дышать.

Мой клиент сидел неподвижно, на самом краю кровати, и заставлял меня двигать головой, подталкивая в затылок. Но вот пальцы его зарылись в мои волосы, он накрутил мои пряди на свою ладонь и член пошёл уже с большим давлением, выныривая из моего рта уже на четыре пальца.

— Ты моя сладенькая… — соизволил похвалить меня господин Алтон, разгоняясь всё сильнее. — Сжимай меня губками посильнее… Сжимай…

Я сдавила его член губами и добавила язык, чтобы усилить давление. И так обладавший внушительными размерами, член всё увеличивался — и в длину, и в толщину. Вены, оплетавшие его ствол, набухли, но я знала, что до разрядки нам ещё придётся пережить четвертый этап нашей замечательной зайкиной любви.

— Сильнее сдавливай!.. — уже выкрикивал Алтон, вытаскивая член на полторы ладони и с силой засаживая мне в горло. — Сильнее!..

Подчинившись и сдавливая всё сильнее, я скосила глаза на своего любовника. Он был почти в кондиции — рот приоткрыт, голова запрокинута, он с шумом хватал воздух, подстанывая на выдохе и вскрикивая на вздохе.

— У тебя рот — как яма, — выдохнул Алтон, жёстко потянув меня за волосы, чтобы вытянуть член из моего горла целиком, — горячая греховная яма! И сама ты — грешная распутная тварь!

— Да, господин, — отозвалась я печально и даже ухитрилась пустить слёзку. — Приступайте, прошу вас.

И он приступил — влепил мне наотмашь пощёчину по одной щеке, потом по другой, а потом безо всякой нежности загнал член в горло, до упора.

Загнал до упора раз, и два, и три, заставляя принять его полностью, на всю длину, а потом выскочил, мазнув налитой кровью головкой по губам.

— Соси с чувством! — рявкнул он, отвесил мне ещё две пощёчины, и снова ворвался в мой рот членом, уже обретшим каменную твердость.

С этого момента он начал действовать методично и чётко, как маятник и водяная помпа, вздумай они объединиться на почве динамичного перетраха.

Три толчка в горло — безжалостно, по самые яйца, чтобы у меня дыхание перехватило, а потом ход назад, чтобы полностью вытащить член и так же безжалостно «приласкать» меня двумя крепкими оплеухами.

Заглот, заглот, ещё заглот, а потом — возможность вздохнуть, потом две пощечины, потом опять заглот до упора…

Три-два… три-два…

И хоть бы сбился с ритма, извращенец!

— Глубже заглатывай, сучка… — хрипел он, — и не вертись, подставляй личико!.. Сейчас я наведу тебе румянец, девка!..

Румянец он наводил хорошо — если от порки членом лицо у меня горело, то теперь казалось, что щёки вот-вот треснут — и от внутреннего давления, и от внешнего.

Ох уж эти человеческие мужчины! Почему они так ненасытны в своей жажде разврата? Попробовав поцелуй, спешат залезть женщине за пазуху, чтобы пощупать грудь, а потом — перейти непосредственно к постельным прыгалкам, присунув член в женское лоно. Но и этого им становится мало — когда простая любовь перестаёт казаться заманчивой, они изобретают новые пути, чтобы подхлестнуть страсть — подавай им что-нибудь эдакое. Засадить женщине в рот, или попробовать любовь с заднего хода, а то и вовсе с двумя женщинами одновременно, или даже с мужчиной. А когда и это перестаёт будоражить кровь, выдумывают любовные игрушки — всякие шарики-штырёчки, потом переходят на плётки или пощёчины…

Господин Алтон — почтенный попечитель богаделен и честный семьянин — похоже, уже прошёл почти все стадии погружения в пучину разврата, но останавливаться на достигнутом не желал.

Страсть — опасная штука. Захватив, она овладеет тобой, точно так же, как ты владеешь телом шлюхи, которую купил. И так же, как шлюха становится рабыней своего клиента, так и ты становишься рабом страсти. И избавиться от этих оков очень непросто. Для слабых людей, наверное, и вовсе невозможно.

Вот и Алтон не мог отказаться от возможности получить удовольствие. Готов был потратить последние деньги, залезть в долги, только чтобы ещё засадить мне и отхлестать членом.

Проникновения и удары набирали обороты и силу, теперь я уже постанывала, вовсе не притворяясь.

— Сейчас кончу… — выдал, наконец, господин Алтон. — Проглотишь всё… моя грязная заечка… Вот сейчас… сейчас!.. А-а-а-ах!..

Он в последний раз загнал в меня член и закричал от наслаждения, содрогаясь всем телом. И его мужской орган тоже содрогался, выпуская семя — порцию за порцией.

Я справилась с этим бешеным потоком, не потеряв ни капли, и Алтон без сил рухнул на постель, а его член точно так же бессильно повис с края кровати, сочась последними струйками семени.

Ополоснувшись в тазу, я намочила полотенце и вернулась к постели, чтобы стереть с клиента следы его собственной страсти. Алтон уже нашел в себе силы улечься поудобнее — не поперек кровати, а вдоль, и я устроилась рядом, легко орудуя намоченной тряпкой.

— Какая же ты сладкая, заечка, — бормотал Алтон, блаженно закрыв глаза и на ощупь находя мои груди. — Эти сисечки будут преследовать меня вечно… Ни у кого нет таких сисечек… — тут он вдруг открыл глаза и приподнял голову. — А что у вас тут за девка — Афаль? Которая вроде как похожа на жену Бринка? Он торговец, у него дом на…

Ух ты! Слухи дошли даже до зайки-Алтона!

Постаравшись не выдать интереса, я равнодушно сказала, продолжая протирать член до блеска:

— Зачем вам эта девчонка, господин? Она всё равно не доставит вам и половины того удовольствия, что смогу я.

— Конечно, заечка, я ни на кого не променяю твои сисечки, — сделал мне одолжение Алтон. — Но про эту вашу Афаль говорят, что она совсем свела с ума и Бринка, и Мерсера. Они всегда были так дружны, а теперь между ними словно кошка пробежала!

«Скорее — лиса», — хихикнула я про себя.

А мой клиент продолжал:

— Раньше Мерсер был женихом госпожи Сесилии, но она выбрала Бринка…

— Может, поэтому и вражда? — округлила я глаза.

— Нет, глупая, — засмеялся Алтон, рассеянно пощипывая меня за соски, — это было лет пять назад, и они по-прежнему дружили, хотя Мерсер таскался за женой Бринка, как побитая собака. А теперь, получается, не так уж он и любил госпожу Сесилию. Да и Бринк тоже… — он замолчал.

— Что — Бринк? — осторожно подсказала я, почёсывая ему яйца, отчего он начал жмуриться, как довольный кот.