Полиция - Уго Борис

Она замирает на пороге спальни. Решает было снять форму, но тут же передумывает. Заходит в темную комнату. Тома́ в одних трусах спит поперек кровати, отбросив простыни, одна нога свесилась с матраса. Виржини рассматривает его ягодицы, его изящные икры. Говорит себе, что ноги у мужчин почти всегда красивые и что они даже не представляют, как им повезло. Ложится рядом с ним, полностью одетая, теснит его с кровати. Чувствует жар, исходящий от ее собственного, домашнего мужчины, этого дурачка, которого она все еще немного любит, этого неудачника, которому всегда удается ее рассмешить и который вот уже полтора года ею пренебрегает. Поднимает руку, гладит его по спине, пока он не поворачивается к ней. Она касается его полусонного лица, трогает подбородок, ощущает под пальцами отрастающую щетину. Их влажные губы встречаются. Она настойчиво длит поцелуй, пока он не обнимает ее за талию. Она целует его возле уха, он утыкается носом ей в шею. Его рука в темноте скользит вверх по ее бедру к ягодицам, натыкается на кожаный ремень, на кобуру пистолета. Теперь он окончательно проснулся. Затянутая в полицейскую форму женщина в его постели целует его в запястье, берет за руку, настойчиво сует ее себе под рубашку, кладет на грудь. Виржини чувствует, как рука Тома́ перехватывает инициативу, гладит ее соски, как они твердеют под его пальцами. Она все не может поверить в то, что желание можно разбудить, застав человека врасплох. Но Тома́ уже расстегивает ее тяжелый ремень, тянет за штанину мужских брюк из зимнего форменного комплекта, и они легко спадают, обнажая кожу, увлекая за собой полицейскую дубинку, наручники, черную кобуру с пистолетом. Тома́ изумлен, счастлив, возбужден видом этого загадочного существа в своей постели, воплощением самых причудливых своих фантазий – словно Виржини решила развлечь его демонстрацией всех имеющихся у нее костюмов, словно он выбирал между задорной девчонкой-солдатом, услужливой горничной, преданной своему делу медсестрой, секретаршей со строгой прической и в конце концов остановился на полицейской форме. Тяжелое дыхание Тома́ возвращает ее к реальности, навсегда запечатлевает в памяти этот странный момент. Теперь его ладони держат ее за шею, губы впились ей в губы, и, пока они целуются до изнеможения, пока он спускается ниже, пока ласкает языком внутреннюю поверхность бедер, где кожа такая нежная, в голову Виржини закрадывается мысль, что, возможно, сейчас они в последний раз занимаются любовью, потому что завтра, – теперь она в этом уверена – она не поедет в Пор-Руаяль, она приняла это решение минуту назад, на кухне, она обо всем расскажет ему, своему ничего не подозревающему мужчине, расскажет, что беременна от коллеги по имени Аристид, и от этой мысли она замирает, потому что правда всегда опустошительна, потому что ей так не хочется все разрушить, не хочется потерять Тома́, не хочется видеть, как разбивается на мелкие осколки ее едва созданная семья, так что, пожалуй, она ничего ему не скажет, тем более что ей всегда казалось: говорить правду ради правды – не самое взрослое и взвешенное решение, она не уверена, уже ни в чем не уверена, и тут он наконец входит в нее, и она хватается за его плечи, за его вновь проснувшееся желание, не может понять, что делает этот разбуженный среди ночи мужчина, спасает ее или тянет за собой на дно, но сейчас, этой ночью, в этот самый миг, она берет то, что дает ей жизнь, и вдруг улыбается, ее лицо сияет, потому что она вспоминает, что ей нужно закрыть глаза и думать о Франции.

Благодарности

Спасибо Акселю, Александру, Андреа, Анн-Софи, Бернару, Лорану, Марине, Марион, Матьё, Мелани, Родольфу, Саре, Сильвену, Эльвине и Эрве – полицейским, согласившимся рассказать мне о своей работе, о своих радостях и неприятностях. Этот текст наполнен их словами.

Спасибо Бенедикт Дефорж, лейтенанту полиции, чей душераздирающий рассказ о депортации румынского писателя во времена Чаушеску («Полицейский. Хроника обычного дня в полиции», изд. «Мишалон», стр. 140–142) вдохновил меня на написание этой книги.

Спасибо Тьерри Раппено, Давиду Пико и Альфреду Лангле за их безграничную преданность мне в период сбора информации. Надеюсь, что эта книга станет для них символом моей любви и благодарности.

Спасибо Антуану Астрюку, Батисту Буссаку, Эрве Вьене, Кристофу Гранжану, Жан-Мишелю Джуджа, Сержу Евдокимоффу, Анри Касте, Элен Крё, Дамьену Куэ-Ланну, Брису Ларроку, Дельфине Мозен, Арно Прене, Женевьеве Прюво, Дидье Скалини, Доминике Тёлад и Виктору Фолькману за то, что они осветили мне путь.

Спасибо Клоэ Альтвегг-Буссак, Алине Ангустюр, Одиль Германи, Мари Гонсалес Перес и Мари Линдеманн за то, что они провели меня сквозь дебри тонкостей административного задержания и просьб о предоставлении убежища.

Спасибо стюардессе Франсуазе Р., поделившейся со мной своим личным опытом в деле депортации.

Спасибо акушерке Зине Эббаш, рассказавшей мне об этапах добровольного прерывания беременности и о словах, которые при этом используют.

Спасибо Северине Барре, Маделине Да Силва, Кристине Камподонико, Жанин Ланшон и Франсуа Ланшону, Борису Ланшон-Арману, Венсану Раппено, Жеральдине Сиоан и Дидье Субрие за то, что они любезно выступили в мою защиту, когда мне это было необходимо.

Спасибо Грегуару де Калиньону, Кристине Камо, Виржини Леже, Шарлотте Сагорен, Матильде Уолтон и Давиду Шамбию, моим друзьям и попутчикам, за то, что они все эти годы внимательно и доброжелательно вычитывали мои тексты. Я обязан вам куда большим, чем могу выразить словами.

Спасибо Жюльетт Жост и Оливье Нора за их веру в меня с самого первого слова.

У. Б.