Весна - Павел Пепперштейн

Съемки русского боевика под бойким названием «Клинч. История двойного удара» проходили в Москве, в Питере, в знаменитых тюрьмах России, в мордовских лагерях, а также в Нью-Йорке, в Ницце, в Греции, в Париже… В частности, в Париже снималась одна из самых кровавых сцен, в которой герой Стойчева проникает в некий закрытый эротический клуб и безжалостно расстреливает всех посетителей этого клуба…

Когда объявили перерыв, Стойчев не пошел обедать вместе с другими актерами. Вместо этого он решил один пройтись по весенним улицам, выпить чашечку кофе в каком-нибудь кафе. Он много пил кофе и курил, несмотря на проблемы с сердцем и предупреждения врачей.

Даже не смыв с себя грим, в одежде бандита, он бродил по парижским улицам. В тот день, который стал днем его смерти, он был счастлив — фильм «Клинч. История двойного удара» сделал его счастливым. Он шел и думал о юморе, о смехе — что же это такое? В тот день он решил написать книгу о юморе, совершенно серьезную, пристально-вдумчивую. Создание «Нового Болгарского Юмора» — да, он сделал это, но на этом нельзя останавливаться, он должен добраться до сути юмора, он должен разгадать эту великую тайну — тайну смеха. Он больше не будет шутить, он станет говорить о смехе серьезно, безжалостно, он доберется до самого источника этого человеческого содрогания, до корней этой щекотки, проникнет на запретный микроуровень этих загадочных конвульсий. Он обязан исследовать все, вызывающее смех, и все порождаемое смехом, и он не успокоится, пока не ответит на вопрос — что же это такое? Возможно, истина окажется пугающей или мерзкой, но он не испугается и не побрезгует истиной, не будь он Борис Стойчев, великий комик, один из самых мрачных людей на свете.

«Тайна смеха» — так он решил назвать свою книгу.

Итак, старики из «Тропической аптеки» суетились вокруг свежего трупа, и только одна старая дама — мадам Кора — сидела неподвижно.

…И ТОЛЬКО ОДНА СТАРАЯ ДАМА — МАДАМ КОРА — СИДЕЛА НЕПОДВИЖНО…

И тут произошло нечто настолько чудовищное, что полностью затмило смерть Бориса Стойчева и навсегда превратило завсегдатаев этого кафе в психических инвалидов. Только бармен Луи сохранил рассудок, отчасти потому, что был защищен глупостью и добротой, отчасти же потому, что в этот момент он вышел из кафе посмотреть, не едет ли полиция.

Рот мадам Коры открылся, и из него полезла какая-то ярко-серебристая стружка, вся унизанная бусинками лилового и изумрудного цвета. Одновременно, с оглушительным треском из-за ее ушей стали выдвигаться и разворачиваться серебряные перепончатые лепестки, и вся ее голова превратилась в подобие огромного цветка, который распускался на глазах, сверкая режущим блеском. Из центра этого цветка раздался свист, тело старухи превратилось в серебряный стебель, который весь трепетал и гнулся — от свиста посыпались на пол зеркала, полетели пепельницы — и в следующий миг мадам Кора рассыпалась веером ртутных брызг. Брызги, осев на мраморе стен, сразу сжались и с шипением исчезли. На месте, где только что сидела дама, темнело выжженное пятно. Ничего не осталось от старухи. На самом деле мадам Кора не была старухой — молодая инопланетянка, давно внедренная на Землю, чтобы сидеть в этом парижском кафе. Отдаленная галактическая цивилизация тайно исследовала энергетические ресурсы Земли. Ни нефть, ни газ, ни электричество не заинтересовали этих инопланетян — они не могли пригодиться им. Как ни странно, единственное, что заинтересовало их на Земле, был абсент. Они обнаружили нечто родственное себе в химическом составе этого ядовитого напитка. Кажется, они считали, что абсент — ценное лекарство, способное исцелить изнурительную болезнь, поразившую их цивилизацию. На землю забросили группу отлично подготовленных агентов, которым поручили изучить влияние абсента на сознание людей, годами пивших эту зеленую жидкость.

Овладев телом мадам Коры (чья душа тем временем блуждала в краях северных болот где-то в районе Бодайбо и Оймякона — одинокая, бесплотная, поющая одну и ту же песенку о цветах), инопланетянка день за днем проводила в «Тропической аптеке», тщательно сканируя все мысли, все воспоминания, все оттенки и вибрации чувств посетителей кафе, и все лишь за тем, чтобы изучить свойства абсента, которым эти люди время от времени лакомились. Все содержание сознания посетителей «Тропической аптеки», уловленное мозгом-радаром инопланетянки, немедленно становилось доступным всем обитателям отдаленной галактики. Можно сказать, что инопланетяне каждый день просматривали эти сознания, как телезрители на Земле «в реальном времени» (это выражение заставляет оледенеть) просматривают популярные reality shows. Только интересовали их не вопросы секса или самоутверждения, а исключительно «зеленые русла» оставленные в этих сознаниях тонкими, токсичными и плаксивыми струйками абсента.

Пока Борис Стойчев курил свою последнюю сигарету, инопланетянка молниеносно считывала его прошлое, тайные и явные мысли, его неврозы, радости, страхи, мечты и сны. Она увидела и узнала всю его жизнь, пролистав страницы этой жизни с космической скоростью, не упустив ни одной детали — и лишь для того, чтобы проверить, не пробовал ли он когда-нибудь абсент. Нет, не пробовал. Она не нашла в его сознании следов абсента — обнаружила всего лишь душу, иссеченную глубокими шрамами, оставшимися от несчастных и счастливых любовей, обнаружила гордость и унижение, обнаружила буйный и асимметрично развитый ум, и одинокую «комнату слез», спрятанную на светлых задворках этого ума. Но ей также пришлось встретиться с главным сокровищем и оружием этой души, с чудовищным нектаром этого цветка — с Новым Болгарским Юмором (НБЮ). С «ужасом смеха», по выражению Бориса Стойчева. Это столкновение и погубило ее.

На планете Земля только болгары воспринимали НБЮ, остальные жители Земли были от его воздействия чем-то защищены. Никто не смог бы предсказать этого, но инопланетяне, о которых идет речь, оказались чувствительны к этому юмору. «Чувствительны» — мягко сказано! Неизвестно какие именно потаенные вибрации НБЮ нашли катастрофический отклик в организме инопланетян. Новый Болгарский Юмор оказался для них смертелен. Хохот взорвал «мадам Кору», но она успела передать информацию, считанную с мозга умирающего Стойчева, на свою далекую планету, и все жители этой планеты (объединенные общим умом и общим информационным пространством) погибли. Жестоко распорядилась с ними судьба, а ведь они всего лишь хотели лечиться абсентом. Но слово «абсент» недаром означает «отсутствие»: они вкусили отсутствия.

Возможно в этом истреблении серебряных цветов и состояла тайная миссия «Нового Болгарского Юмора» — об этом никогда не узнал Борис Стойчев. Возможно, создавая НБЮ, Стойчев работал вовсе не на болгарскую публику, а выполнял тайный заказ Земли: возможно, сама планета или ее шарообразный разум поручили ему это дело? Земля оберегает тайны своих снадобий, в том числе и тайну зеленого отсутствия, именуемого абсентом. И ради того, чтобы сберечь тайну этой ядовитой струйки, призван был из глубин небытия Борис Стойчев.

А над Парижем носились голуби, и небо становилось все синее и прозрачнее, холодные и тонкие ручьи воды текли вдоль тротуаров, влюбленные целовались на площадях, и бармен Луи в белой рубашке махал кому-то рукой, и узкой улицей пробиралась полицейская машина с зеркальной крышей, и песня шарманщика возникала то здесь, то там — однообразная, блаженная, извечная песенка о любви и весне.