Аббатство Теней - Себастьян де Кастелл

«Черт, Шелла была права. Я почти забыл, что все было реальным».

Я заставил себя встать с постели, хотя отчаянно жаждал комфорта. Пол был холодным, что помогло мне проснуться, вкупе с тем фактом, что я стоял босиком. Точнее — я был голым.

Я не помнил, как раздевался. Или я сделал это во сне, или Диадера…

«Сосредоточься, идиот. Прибереги смущение на потом!»

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, настраиваясь на черные отметины вокруг левого глаза. Большую часть времени я игнорировал исходящий от них холод, но сейчас я принял его.

«Хорошо, ты, бесполезная, грязная тварь. Ты превращала мою жизнь в ад больше раз, чем я могу сосчитать. Теперь пришло время слегка расплатиться за…»

Что-то было не так. Я ожидал обычного напряжения пробуждающейся Черной Тени, а вслед за тем — жгучей муки, которую она посылает через метки. Но, хотя я ничего подобного не почувствовал, я знал — что-то изменилось.

Я открыл глаза. Комната исчезла.

— Ух ты! — сказал я вслух. Правда, мои слова звучали словно издалека, отдаваясь эхом, как всегда в этом странном месте.

Я больше не ощущал каменного пола под своими ногами. Вместо него я стоял на ковре из крошечных чешуек оникса. То, что я принял за темноту в комнате, оказалось не совсем темнотой, поскольку за окном все еще был неяркий свет. Однако здешний мир был раскрашен в тысячи разных оттенков черного. Я не мог здесь видеть, однако видел яснее, чем когда-либо. Не желая рисковать такой удачей, я взялся за дело.

Сарет-кавеф состоит из тех же пяти элементов, что и любое другое заклинание джен-теп: вообразить специфическую эзотерическую конфигурацию, создать магическую фигуру, произнести заклинание, вызвать силу через соответствующую татуировку и отправить ее в цель. Шелла сказала, что мне нужно послать ей что-нибудь, к чему прикасался Рейчис, и это была проблема.

Маленький монстр владел всевозможными безделушками и драгоценными предметами, которые украл у того или другого бедного олуха во время наших странствий. Вышеупомянутым олухом бывал я. Но у меня не осталось мешочка с его сокровищами. А если бы даже остался, я не смог бы пронести его с собой в Тени.

Потом я понял, что у меня все-таки есть несколько вещей, которых касался белкокот: шрамы от всех его укусов.

Я опустился на колени и подобрал с земли крошечный осколок оникса. На мне было несколько меток от укусов, но самый недавний — на тыльной стороне правой руки. Однажды ночью во сне я нечаянно прикоснулся к меху Рейчиса. Он решил, что я пытаюсь его приласкать, и высказался в ответ со всей своей обычной привязанностью к «голокожим, которые думают, будто из белкокотов получаются хорошие питомцы».

Я воткнул осколок оникса в шрам. Это было больно, но странным образом: скорее эмоционально, чем физически. Я отнесся к этому как к доброму знаку. Когда я вытащил осколок, оттенок черного изменился, он почему-то заблестел. Наверное, я все вообразил, но что еще мне оставалось делать?

Большая часть магии дыхания требует двух рук, поэтому я подбросил осколок в воздух. Когда он начал падать, я создал магические формы. Вообще-то это нелегко: средний и безымянный пальцы прижаты друг к другу в знаке связывания, большие пальцы направлены вниз для укрепления, а указательный и мизинец трепещут, как крылья птицы. Последнее особенно трудно. Попробуйте и увидите.

— Сарет-кавеф, — произнес я, вкладывая в слова свою волю и стараясь удержать в уме и эзотерическую конфигурацию заклинания, и квинтэссенцию магии Шеллы.

Я услышал вопль вместе с шумом ветра, когда крошечные осколки стали полосовать воздух, летя быстрее и с большей силой, чем я когда-либо раньше видел при исполнении заклинания парящего компаса.

Я понятия не имел, получилось ли — прошел ли каким-то образом маленький осколок сквозь Тени, чтобы найти мою сестру, и хватит ли связи от укуса белкокота, чтобы Шелла дотянулась до него своими целительными заклинаниями. Но это могло сработать, что дало мне то, чего уже некоторое время так особенно не хватало, — надежду.

Рейчис, несмотря на воровство и жульничество, несмотря на все укусы и оскорбления, которыми он меня награждал, был лучшим другом, какого я когда-либо имел. С того момента, как нас разлучили, я чувствовал себя беспомощным. Все, что я делал до сих пор, не удавалось, а только еще больше отдаляло меня от него. Больше нечего было испробовать, больше не с кем было сражаться, не осталось ничего, чем пожертвовать. Если кто-то сейчас и мог помочь, то только Шелла.

«Надеюсь, это сработает, Рейчис. Надеюсь, я снова тебя увижу, если не в этом мире, то в аду, в котором мы оба однажды должны очутиться».

Мной овладела усталость, куда большая, чем могло бы вызвать такое простое заклинание. Я опрокинулся назад, выскальзывая из Теней. Тело мое ударилось о матрас, что было приятно, а голова — о стену за ним, что приятно не было. Я забрался под одеяла и откинулся на подушку, чтобы уснуть.

«Ловушки, — вспомнил я, выбираясь из постели. — Нельзя засыпать, не установив ловушек».

Не успел я сделать первого шага, как четыре извилистые теневые ленты обмотались вокруг моих запястий и лодыжек. Меня заарканили, как заблудившегося теленка, которого нашли в землях чужого пастуха. Следующее, что я осознал, — меня подняли в воздух на несколько футов над кроватью.

— Используешь заклинания джен-теп, чтобы доложить своему народу? — спросил голос в темноте. — Я должен был с первого взгляда понять, что ты шпион.

Не успел я возразить, как пятая лента скользнула через мою голову.

«Не лента, — слишком поздно понял я, беспомощно царапая Тень. — А петля».

Каждому изгою нужны три правила, чтобы выжить: не доверяй там, где с тебя не берут платы, не ложись в постель, не установив ловушек, и никогда, никогда не забывай о парне, которого ты столкнул с утеса. Я бы извинился за последнее, но Тени вокруг моей шеи начали затягиваться.

Я хлопнул рукой по правому бедру, напрасно отыскивая кожаный футляр со стальными метательными картами, но нашел только свою ногу, потому что четвертое правило изгоя, разумеется, гласит: никогда не ложись в постель голым. А теперь у меня не только не было никакого оружия, я еще должен был гадать, не подставила ли меня Диадера.

— Это ищешь? — спросил Турнам, шагнув в тусклый свет, льющийся из окна в дальней части комнаты.

На нем был его длинный кожаный плащ. Отрезанные рукава позволяли демонстрировать напрягшиеся мускулы и напоминали о том, что меня превосходят не только в магическом, но и в физическом отношении. А также в портновском, поскольку на мне вообще не было одежды. Мои штаны болтались у меня на виду, их удерживали в воздухе ленты Черной Тени. Кожаный мешок, пришитый к штанине, был так близко, что вызывал танталовы муки, но со связанными руками дотянуться до него я не мог.