Постель и все остальное - Эллина Наумова

Начальник отдела, седой бодрячок за шестьдесят, быстро– и прямоходящий гимн интеллектуальному труду в сочетании с активным образом жизни, встретил ее широкой улыбкой. Как только наши обеспеченные узнали частных стоматологов, показывать зубы стало хорошим тоном. Все-таки похвастаться лучшим в себе и скрыть худшее – основной человеческий инстинкт. Питание и спаривание – за ним.

– Как вам новый руководитель, Ирочка? – спросил он.

– Никак, – ответила она. – Вам с ним контактировать, сами и разбирайтесь. Выздоровели? Все хорошо?

Он недовольно кивнул. Дурацкая ситуация. Не спросить о здоровье у человека, который несколько дней бюллетенил, невежливо. Если этот человек мнительный аскет и пенсионер, а ты вроде ждешь, когда он тебе свое рабочее место освободит, вопросы о самочувствии его злят. Но Ирина никак не могла заставить себя расцветать улыбкой при виде героя, мужественно преодолевшего очередное легкое недомогание, и констатировать с едва заметным удивлением и восхищением: «Отлично выглядите». А тот, кто не в силах порадовать начальство чем-то, кроме самоотверженного труда, карьеры никогда не сделает. «Не надо мне вашей лестницы к инфаркту, сами карабкайтесь наперегонки», – подумала Ирина и сказала:

– Я задержусь после обеда, но вернусь обязательно. Разрешите? Надо в банк съездить, отвезти мои договоры, а они по будням до шести, по выходным не работают. Вы же знаете.

– В одной стране живем, – вздохнул он.

Ирину сердила эта манера – разрешил или нет, не поймешь. «Ты уж, демократ чертов, или вели не отпрашиваться, а просто ставить в известность, или дай понять, что благословляешь на вынужденное отсутствие», – подумала она, запамятовав, что на самом деле лгала про банк, что многие врали, отлучаясь из офиса, и что начальник об этом знал.

Отработала до перерыва и бросилась в метро. Ей и в голову не пришло зайти в кафе обедать. Она действительно собиралась сгонять к Евгению Владиславовичу быстро. Если сам позвонил, значит, играть в шарады не придется. Она ему: «Ошиблась, уволившись. Хочу назад». Он: «Рад, что поумнела. Беру». Тогда бегом к Арсению с заявлением об уходе. И сразу предложить обмыть ее новую старую работу. Он все поймет, он оценит ее жесткий рывок к бывшему шефу. Отдалиться, чтобы сблизиться. Будто не пьяный рок лбами столкнул в баре, а потом в его кабинете, но сами плавно и красиво двигались навстречу друг другу. До этого не всякая женщина додумается. Кстати, уж и Евгению Владиславовичу можно будет сказать, мол, большое видится на расстоянии. Вроде и уходила только для того, чтобы познать его истинный масштаб. Прямо какое-то возвращение блудной дочери. Но по зову отца, а не с голодухи. И ведь расслышала она, умница, этот зов сквозь какой-то бред про нужду в сценаристке Татьяне.

«Я приготовила полезный завтрак. Молодец. Погуляла с мужем и детьми на свежем воздухе. Молодец. Позаботилась о вкусном обеде. Молодец. Но кто позаботится обо мне и моей печени?» – вопрошала жена и мать, загримированная под тургеневскую девушку. «Психиатр, – ответила в телевизор Ирина. – Сама себя хвалишь и жаждешь благодарности от тех, кого в поте лица идеально обслуживаешь. Тебе надо либо лечиться, либо разводиться с бездушным скотом мужем, либо начать раздавать подзатыльники своим счастливым детям. А лучше запряги всех, пусть помогают». Скажи ей кто-нибудь, что, превознося себя за еще не осуществленные идеи, она мало чем отличается от героини рекламной фигни, убила бы. Ну, обхамила, скорее. Однажды в электричке незнакомый дедок развлекал ее притчей про бедную, но умную мамашу. Та сварила пятерым детям пять последних в доме яиц, раздала и всхлипнула: «Кушайте, ангелочки, кушайте, а мама потерпит, ей сегодня есть нечего». Добрые малыши отдали родительнице по половинке каждый. Попутчик так заливисто хохотал! Так радовался женской находчивости. И заговорщицки подмигивал Ирине. «Дурак старый!» – крикнула она и выбежала в тамбур. Ее колотило, как припадочную. Еле успокоилась. «Я ведь с тобой мудростью делился. Кому ни рассказывал, все смеялись. Извиниться не хочешь, дочка?» – спросил дед, проходя мимо Ирины на выход. «Я жалею твою дочку до слез!» – завопила она и ринулась обратно в вагон. При случае поведала эту историю «нянюшке»-однокласснице. Та потупилась: «Ириша, нельзя же так с божьим одуванчиком». – «Можно, – твердо сказала Ирина. – Словами можно». – «Подумала бы про него что угодно, мне сказала, и была бы права. А так – нет. Христос запретил называть брата – пустым или никчемным, то есть, в сущности, дураком. Вдруг он именно таким провидению нужен», – строго напомнило воплощенное мягкосердечие. «Зачем? Как источник каких-нибудь мутаций? Так гены детям передал и свободен! Но это – не про него. Он вовсе не пустой. В нем полно дерьма. И дело у него есть – блудливо тешит одиноких пассажирок в электричке, те покатываются над его байками. Знаешь, если открыл рот, чтобы говорить с человеком, надо быть готовым выслушать любой ответ».

Сама она, как вскоре выяснилось, к любому ответу готова не была. Не удосужилась даже заранее созвониться с кем-нибудь из знакомых в офисе Евгения Владиславовича. Не сомневалась, что любой из прежних сослуживцев ей пропуск закажет. Но люди отнекивались – к кому направляешься, у того и проси. А нынешняя овчарка шефа вообще про лаяла, что день и часы приема по личным вопросам не изменились. Записать на следующую неделю? «Завтра же вылетишь отсюда, дрянь тупая, утка неуклюжая», – подумала Ирина, забыв, что в глаза не видела бдительную помощницу. И набрала по сотовому номер бывшего начальника, предвкушая дефиле упругим шагом по подиуму светлого коридора.

– Слушаю, Ира, только покороче, занят, – деловито и равнодушно сказал Евгений Владиславович.

– Здравствуйте. Я здесь, в вестибюле. Пришла поговорить с вами, жду пропуск.

– От кого?

– От вас.

– Я занят. И предмет разговора у нас через столько лет вряд ли есть.

– Но как же, Евгений Владиславович, – растерянно заблеяла Ирина, – вы же звонили насчет Татьяны, и я…

– Да, она сегодня у меня была. Я поговорил о рекламном сценарии, а потом решил взять ее личным помощником. Нынешняя барышня станет референтом. Обе довольны и рассыпались в благодарностях. Все, Ира, до свидания. Остальное узнавай у своей подруги.

Из мобильника не доносилось ни звука. Лучше бы трубка стационарного телефона, как добросовестная плакальщица, экономя силы, голосила равномерными длинными гудками. Ирина представила Татьяну, распушившую перед заказчиком хвост. Кто сказал, что у человека он рудиментарный орган? Еще какой развитый и вовсю действующий. А хвост-то у Таньки тощий и облезлый – сплошные комплексы. Но жизнь научила шерсть честолюбия дыбом ставить. Да при чем здесь Татьяна? Выложилась на самопрезентации и получила по заслугам. Она давно мечтает сменить нерегулярные гонорары на зарплату и пописывать сценарии ночами и в выходные. Говорит, в качестве приработка они самое то. Воистину оказалась в нужное время в нужном месте, дешевая сочинительница мыльных опер. И Евгений Владиславович в своем праве. Увидел толковую симпатичную девку и нанял. Ирина верно почуяла, что шеф ищет новую помощницу. Но не успела, надо было с утра сюда бежать. Татьяна у шефа прочно ассоциируются с ней, вот он и поторопился. Наверное, думает, что Ирина Сергеевна давно преуспела и назад ни за какие деньги не вернется. Хорошо, что не попросилась, пусть теперь шеф гадает, зачем являлась. А для Татьяны надо версию придумать, все равно ведь узнает, что Ирина заказывала пропуск. Ну, можно сказать, что не совсем поняла Евгения Владиславовича, думала, что он хочет у нее что-то выспросить насчет способностей подруги. Между прочим, Ирине ничего не стоило соврать ему, будто той и след давно простыл. Идиотская привычка секретарствовать: требует шеф чей-то телефонный номер – быстренько найди и выдай, не размышляя о последствиях для себя лично. Профессиональная особенность, можно сказать. Ну, пусть теперь Татьяна попробует угождать. А она, Ирина, еще сядет на место того, кого сей час замещает. Ей торопиться некуда, а он, как ни хорохорься, в возрасте. Что там надо делать? Всего-то не спрашивать о здоровье, а постоянно утверждать, что он – титан? И Арсений только рад будет, что она не ушла, вняла его совету не искать добра от добра. Пусть осваивается в агентстве на ее глазах. А то, как пронюхают женщины, что он холост, такое начнется. Все к лучшему. Иногда выживают те, кто добирается до желанного, но опасного места последним…