Постель и все остальное - Эллина Наумова

Татьяна:

– Ирина забегала. Первый секретарь Евгения Владиславовича. Помнишь? Мы теперь редко видимся, заняты, в разных концах города живем. Так что удивила, если честно.

Арсений:

– Иногда тянет к определенным людям. Сам тут такой сижу.

Татьяна:

– Ты другой. Ладно, проехали. На чем мы остановились?

Арсений:

– Когда ты рассказывала про семейную тайну, я не задал один вопрос. Тогда его у меня просто не возникло. Но ответ нужен. Ты твердила, что не намерена участвовать в обмане. Но ни словом не пожалела своих родственников. И мужчин и женщин. Они ведь тоже могут разлюбить. Смотри, у опостылевших очагов их держат страхом, им плохо. Ты хоть бы намекнула, что хочешь отпустить рабов на волю, за счастьем.

Татьяна (неожиданно резко и презрительно):

– Как я их отпущу? Они – не мои рабы, а суеверий. Думаешь, Татьяны грозились кого-то извести? Никогда! И мне не заповедовали. Все сами воображали некую кару за отступничество и награду за верность. Сами себя и боялись, и премировали. Сейчас я знаю, что еще было, кроме нежелания лгать и обрекать на это свою внучку. Наша семья превращалась в секту. И ей уже не хранительница была нужна, а повелительница. А спрос рождает предложение. У Татьян на святости крышу заметно сносило.

Арсений:

– Да, семья – секта, и все секты метят в большие семьи.

Татьяна:

– На бабушкину годину, когда все собрались, я объявила, что согласно завещанию мы все переходим в распоряжение своих ангелов-хранителей, как нормальные люди. Меня нарек ли Татьяной только для того, чтобы я огласила последний привет. Страшно было, казалось, сейчас меня какой-нибудь глас проклянет или сама сдохну. Но ничего, обошлось. Угадай, что начали творить рабы на свободе? Первым ушел от мамы мой папа. Это все.

Ее сухие глаза отчаянно договаривали: «Я думала, честность принесет мне радость. Но вдруг почувствовала себя никем. И чтобы то ли самоутвердиться, то ли уравняться в грехах с родными, которые пустились во все тяжкие, увела у Иринки Костю. И потеряла лучшую подругу. Мне до сих пор больно. Если бы тебя здесь не было, я впустила бы ее». Арсению не дано было прочитать этот нехитрый текст во взгляде дословно. Но то, что она хочет побыть одна, он уловил. Поблагодарил и ушел. Про таких визитеров Александр когда-то говорил: «Набегут, душу вывернут наизнанку, убегут, а я думай: „Зачем приходили?“»

Арсений спустился в метро – безлюдье, только на дальнем конце перрона маячили три бесцветные фигуры. Недоуменно взглянул на часы – ясно, полночь. На ближней к нему скамейке неподвижно сидела Ирина.

Бледная, ссутулившаяся, отрешенная, она казалась воплощением горечи, которую миллионы людей день за днем несут в подземку, чтобы растворить в грохоте, выкрикнуть в толчее или придавить задом на неожиданно освободившемся сиденье. Наверное, узнала его плащ на вешалке, и, раздавленная несправедливостью рока, страдала, ничего вокруг не замечая.

Приблизившись, Арсений увидел, что она слушает плеер с таким лицом, будто все это время в барабанные перепонки стучался похоронный марш. Он сел рядом. Ирина вынула из одного уха наушник.

– У меня с Татьяной ничего не было и быть не может, – внятно сказал Арсений.

Ирина равнодушно кивнула и протянула наушник ему. Надрывная глупая попса про любовь и разлуку тяжелым металлическим шариком вкатилась в ухо.

– Потанцуем? – Арсений надеялся, что движение убережет его от полного отупения и взбодрит Ирину.

Она снова молча кивнула. Медленно, держась друг за друга, чтобы не нарушить проводную связь с крохотным приборчиком, они встали. И потоптались, крепко обнявшись, в громадной мраморной зале с колоннами и рельсами секунд тридцать, пока не зашумел поезд. Ирина была абсолютно убеждена в этом.

Арсений утверждал, что ему и одной поездки в метро хватило с лихвой. На улице он сразу поймал такси и назвал шоферу адрес Ирины. Узнать его плащ она не могла. Он нанес визит Татьяне в кожаном пиджаке, который не снимал. Сама Ирина в невероятном чувственном раздрае, не понимая, зачем унизилась перед бывшей подругой, отправилась домой. Причем норовила по асфальту бежать бегом, чтобы неприятные места скорее остались позади. Он явился к ней в час ночи и рассказал все – про Татьяну, ее прабабок, отца, свою ревность, покончившего с собой друга и его неуемную вдову. А она бездумно сдала ему Костю с Ринатом.

Он улыбнулся. И им стало не до музыки и танцев.

Потом он уехал на моторе к себе – не показываться же в офисе в несвежей рубашке. А она завела будильник и радовалась, что спать осталось всего ничего. Впервые после заморочек с особой миссией доверенного секретаря ей невыносимо хотелось на работу.

© Наумова Э.Р., 2012

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012

© Художественное оформление серии, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012