Отцеубийцы - Мария Вой

Свора исчезла. Беззащитный Рейнар сидел на полу, закрыв голову руками. Желание любой ценой причинить ему боль ушло.

Латерфольт вышел из комнаты, ведя Шарку за руку. В молчании Шарка исцелила ушиб Кирша. В молчании же Латерфольт отобрал у него связку ключей и запер дверь. Без единого слова он позволил Киршу уйти, подумав, что Хроусту тот о своей выходке не расскажет, если не хочет лишиться головы. В полной тишине они добрались до покоев, из которых Тарра уже куда-то делся: наверное, понесся искать Шарку, ругая себя на чем свет стоит.

Егермейстер разделся и медленно, словно одно резкое движение могло разрушить его спокойствие, вымыл лицо и руки. Шарка сидела за столом, не сводя глаз с листиков на дне кружки – свидетельства своего предательства.

– Так что же, – подал голос Латерфольт, – ты выяснила, зачем Свортек отдал ему Щит, а мне Нить?

Шарка покачала головой:

– Нет. Там было больше воспоминаний Рейнара, чем Свортека. Латерф, он правда не хотел, чтобы ты и твои люди…

– А мысли Свортека? – перебил он. – О чем он думал?

– Я никогда не слышала его мыслей отчетливо…

Она осеклась, поняв, что сболтнула лишнего.

– Никогда?

Тогда Шарка, запинаясь, рассказала удивительную историю: в ночь их первого поцелуя, которая так и не стала ночью первой близости, она, оказывается, подсмотрела и за его прошлым. Увидела то, что он столько лет пытался забыть: постоянные унижения от братьев и всех прочих бракадийцев, которые он терпел изо всех сил, ибо что еще оставалось… Когда она упомянула о смерти Лютобора, Латерфольт взмахнул рукой: ком подступил к горлу, а руки задрожали, словно он и сейчас сидел под яблоней и держал на коленях светловолосую голову.

Шарка перешла к той самой встрече со Свортеком и пересказала ее удивительно точно, до деталей, которые из памяти самого Латерфольта почти стерлись. Если про его детство и смерть отца ей мог рассказать тот же Хроуст, то эту встречу Шарка ни за что не выдумала бы сама. Кажется, она действительно заглянула в его прошлое. А он-то ломал голову, откуда она знает его долбаное имя…

– Так чего же хотел Свортек?

– Он ни разу не произнес этого вслух. Но я думаю, он хотел, чтобы ты увел Сироток в Тавор и остановил войну, а он бы пока посадил на трон Рейнара. Затем, когда с Редрихом будет покончено, а Хроуст умрет, вы с Рейнаром заключили бы мир и положили конец войне.

Король-Грифон и Принц Сироток заключили бы мир? После всего, за что боролись их отцы? И это – план Свортека, который ради Редриха замучил и уничтожил столько людей? Латерфольт с сомнением посмотрел на Шарку, ожидая, что она скажет что-нибудь еще и придаст этому бреду хоть немного смысла, но та виновато молчала.

– Ты уверена, Шарка? Может, ты что-то поняла не так?

– Это все, что я знаю, клянусь тебе.

Хроуст был прав: все вокруг слишком много клялись и обещали. Оставалось надеяться, что Шарка знает, чем может для нее обернуться такая клятва. Но даже если знает, как теперь ей верить? Шарка, его тихая, послушная, верная Шарка, его последний оплот – прямо за его спиной сговорилась с Киршем, Моррой и Рейнаром! Бессилие и отчаяние сжимали его как в тисках.

– Ты недоговариваешь. Я не верю, что Цепной Дракон хотел именно этого… Откуда мне знать, что ты не сговорилась с Рейнаром, чтобы заманить меня в ловушку?

– Что? – опешила Шарка. – Латерф, я…

– Свортек и Рейнар – оба слуги Редриха, – упрямо продолжал Латерфольт. – Оба – любовники Морры, твоей подружки, которая уже тебя одурачила. Между прочим, она что-то замышляла с Рейнаром в темнице с помощью болвана Кирша. После всего, что она сделала, он до сих пор готов исполнять ее хотелки! Так что же, Шарка, ты уверена, что рассказала мне все? Подумай. Я не буду ругать тебя. Я знаю, на что они способны…

– Латерф, нет! – закричала Шарка. – Я ничего с ними не замышляла, я просто хотела узнать план Свортека! Я верна Хроусту и тебе!

– Но нас обоих ты уже ослушалась, купившись на их речи. Что я должен думать?

– Я знаю, кто все это время был их шпионом! Фубар, это он – бывший оруженосец Рейнара! Никакой он не любовник Морры и не наемник, он – первый мечник Митровиц!

«Фубар? Этот туповатый увалень, который рыдал и выл на допросе так, что я, даже я, поверил ему и поставил под свой стяг? Закончится когда-нибудь эта цепь предательств?»

– Фубар… И ты говоришь мне об этом только сейчас?

Он выскочил за дверь как был, в исподнем, не чувствуя тела, не чувствуя ничего, кроме злости. В коридоре никого не оказалось: он сам распорядился, чтобы по ночам около их комнаты никто не ошивался. Теперь он молился, чтобы нашелся кто-нибудь, хотя бы какой-то слуга. О том, чтобы снова оставить Шарку одну, больше не было и речи.

– Латерф, прошу тебя, – Шарка выбежала в коридор следом за ним и нерешительно коснулась его плеча. Латерфольт яростно обернулся к ней. На ее длинных бледных ресницах уже повисли слезы, которые не вызвали у него ничего, кроме новой волны раздражения. – Не руби с плеча. Все сложнее, чем…

– Не рассказывай мне, что сложнее и что проще, Шарка! Я сделал для тебя все, что в моих силах! Я привел тебя в свой тайный город, к самому великому человеку в мире, и заставил своих людей поверить, что ты, ведьма, наследница Свортека, на нашей стороне. Я, – он схватил ее за руку, и она тонко пискнула, – как твой будущий муж, поклялся, что буду оберегать тебя до последнего вздоха. А ты сговариваешься с моими врагами!

– Ты не слушаешь меня и никогда не слушал!

От ее истошного визга хотелось заткнуть уши.

– Я для тебя пустое место! Ты добр, только когда я полезна!

– Послушай меня, Шар…

Но он не успел договорить. Его отшвырнуло к стене, а сверху навис сгусток мрака, сверкая белоснежными глазами. Шарка, рыдая, унеслась прочь по коридору, пока Латерфольт тщетно пытался выбраться из-под демона. Когда же демон растворился в воздухе, его невесты уже и след простыл.

– Дерьмо!

Правый кулак со всей силы влетел в стену. Костяшки сплющились, тупая боль разлилась до самого плеча, а на шероховатом камне теперь красовалось красное пятно. Латерфольт прижал кисть к груди, не чувствуя, впрочем, что телесная боль хоть немного притупила душевную.

«Кругом одни предатели! А я – тупое, слабое ничтожество, не заслуживающее и капли доверия гетмана…»

Левый кулак с размаху впечатался в то же пятно.

VII. Огонь

Волайна и Аллурия молчали, зато откликнулись многие другие. Зов Яна Хроуста раскатился по Бракадии, как его громовой голос заполнял собой все пространство. А теперь, когда по королевству неожиданно прошел слух, что Редрих и весь его род панов Хасгута – узурпаторы, народ стал толпами стекаться к Козьему Граду, словно крепость превратилась в священную гору.

Но оставаться в переполненном городишке с такой армией становилось опасно, и Хроуст принял решение двигаться в глубь страны. Впервые за тринадцать лет он был намерен идти прямо к стенам Хасгута, сильный как никогда раньше. Те, кто уже забыл имя Тартина Хойи, теперь шептали друг другу: «Истинный Король!» – и непонятно было, кого имеют в виду: самого Хроуста или Рейнара. А может, речь шла о Шарке, той, что отобрала Дар у Свортека, чтобы он послужил простым людям?

Но и других причин следовать за Хроустом у народа было предостаточно. Даже если не говорить о набивших оскомину справедливости, мести и братстве, все-таки Хроуст восстал из мертвых. Сам Редрих объявлял