Отцеубийцы - Мария Вой

– Никто не знает точно, был ли это он.

– Я знаю, Свортек! – вскричал Редрих, вскочив на ноги и наступив таки в лужу крови. – Я видел это в его глазах! Рейнар и его братья верили, будто это они – наследники короны. Хладр им так говорил. Все это время они, как падальщики, кружили вокруг трона и прикидывались добрыми сыновьями, дожидаясь, пока я ослабну. Не смотри на меня так! Я знаю, о чем говорю!

Свортек упрямо зажимал раны Рейнара уже обеими руками.

– Хладр… Митровицы… А-а-а, будьте вы все прокляты! – Кажется, ненависть и долг разрывали Редриха на части. На несколько мгновений его лицо исказила гримаса боли, словно это он, а не Рейнар, лежал на полу со вскрытыми венами. – Я дал и даю Рейнару в тысячу раз больше, чем этот ублюдок заслужил! Слушай же, Свортек, как я милостив! Мой род не прервется на Зикмунде. Но и Рейнару королем тоже не быть, даже если сегодня он выживет. Кришана беременна, об этом никто не знает… Я заберу этого ребенка и объявлю, что это сын Зикмунда и мой внук. Кришану и Рейнара я разведу, объявив, что их брак так и не был консумирован. Тогда на престоле будет восседать наследник моей крови. А Рейнар…

Он присел рядом со Свортеком на колени и взял Рейнара за подбородок, поворачивая его лицо к себе.

– Сделай что-нибудь, чтобы одна мысль о предательстве могла его убить и он об этом знал, – прошептал король, впиваясь ногтями в обескровленную кожу. – Я хочу, чтобы он ни шагу не мог сделать без моего ведома и позволения! Ты, кьенгар, разбивший в одиночку армаду, – ты ведь можешь это сделать, Свортек?

– Как будто твоего плана с ребенком недостаточно, – хмыкнул Свортек. – Любой отец в таких условиях превратится в покорного пса. Особенно если ты все же получишь собственного наследника и отпрыск Рейнара станет тебе не нужен, но с помощью ребенка ты сможешь вечно держать Рейнара и Митровицы как на поводке. Таков ведь твой план?

– Увы мне… Мы оба знаем, что это невозможно. Но даже так у меня останутся и Митровицы, и наследник, и, на радость Хладру, Рейнар, который больше не предаст меня. А если предаст…

Он не закончил фразы, но Свортек додумал ее сам.

– Сделай, что нужно, – устало сказал Редрих, – не теряй времени.

– Пусть мне принесут иглу и моток ниток, мой король. Я сделаю все как надо.

Редрих замер, все еще глядя на зажатое в его пальцах лицо Рейнара. Веки герцога дрожали, приоткрывая мутные глаза. Редрих склонился к нему и прошептал:

– Прими мою милость, Рейнар, герцог Митровиц, сын мой. Я простил твое предательство. Я оставил тебя в живых. Я посажу на трон твоего выблядка. Что тебе еще надо? И ты все еще думаешь, что я твой враг?!

Он разжал пальцы, поднялся и вышел из комнаты, оставляя за собой кровавые следы. А вскоре и Свортеку принесли то, что он просил. Взяв левую руку Рейнара, кьенгар плюнул прямо в рану, заполненную сворачивающейся кровью; то же самое он сделал и с правой. Затем поочередно сжал изуродованные руки и позволил Дару закончить начатое. Синее пламя сшило плоть, как смогло: неуклюже, с трудом справляясь с такими ужасными ранами.

– Теперь ты поступишь по-моему! Попробуй только и на этот раз все просрать… Будешь слушаться меня и делать, как я скажу, хочешь ты этого или нет, – едва слышно произнес Свортек.

Веки Рейнара снова дрогнули; взгляд нащупал силуэт кьенгара лишь на мгновение, прежде чем глаза снова закатились под веки. Все так же тихо, но теперь чуть нараспев Свортек продолжил:

– Передаю тебе Дар Щита, от Свортека Рейнару, от богов человеку, от Изнанки – миру живых. Будь ты проклят, если распорядишься им глупо. И будь проклят, если нарушишь клятву!

Он убрал ладони с ран. Кожа все еще была рассечена, но плоть, сухожилия и сосуды под ней уже соединились. Продев в ушко нитку, Свортек укусил себя за губу до крови, облизнул кончик иглы – пузыри слюны повисли на металле – и принялся сшивать края ран, чтобы у Редриха не возникло никаких подозрений.

VI. Преданный

С плаца замок было не рассмотреть, но взгляд Латерфольта упрямо возвращался к нему, словно хинн рассчитывал, что башни расступятся и покажут ему заветное окошко. Может, стоит послать кого-то к ней? Узнать, в своей ли она комнате? А если не спит, привести сюда? Он уже собирался подозвать одного из своих новых егерей, Нанью, достойного малого, такого же, как и он, полукровку. До Йонотана, Якуба, Керама и прочих ему пока далеко, но надежда есть. Даже теперь, когда битвы снова разворачиваются на полях и в крепостях, с ружьями и пулями вместо луков и стрел, Сиротки не останутся без лесного братства. Он за этим проследит.

Но сначала нужно проследить еще кое за кем…

– Латерф!

Голос Хроуста перекрыл собой болтовню, стук молотков и скрип дерева.

Несколько дней после штурма старому гетману нездоровилось. Энергия, бурлившая в нем, заставляла окружающих забывать, что мало кто доживает до таких седин и в мирное время, не имея за спиной тридцать три года войн и лишений. Поэтому, когда возраст вдруг брал свое и сваливал Хроуста с ног, Сиротки скорее недоумевали, чем пугались. Впрочем, гетман раз за разом умудрялся одолеть старость – злейшего врага человечества, с которым не мог бы потягаться даже Свортек в дни своего наивысшего могущества. Вот и сейчас, хромой, полуслепой, но не слабее, чем молодежь вокруг, он спешил к Латерфольту с широкой ухмылкой.

– Здар, Ян Хроуст!

– Здар, дети, – отозвался Хроуст, пожимая протянутые к нему руки, в мозолях и занозах.

Обр, слуга Хроуста, семенил следом, неся в одной руке две кружки пива, в другой – огромный поднос с кнедликами, сыром и яблоками. Одну из кружек Хроуст взял себе, другую передал Латерфольту, а еда отправилась по рукам трудящихся Сироток:

– Отдохните немного, вы славно потрудились.

– И готовы трудиться дальше, во имя гетмана!

– Гетман желает, чтобы вы не грохнулись замертво от натуги. Потому – ешьте и отдыхайте. Это приказ!

Сиротки задохнулись от восторга. Эти, новые, еще не совсем поняли, под чье крыло они попали. Возможно, самым подозрительным из них сейчас казалось, что Ян покупает их расположение. Ну-ну, их ждет еще много открытий…

Хроуст и Латерфольт отошли на край плаца и присели на еще не распиленные бревна, в молчании попивая пиво. Латерфольт вдруг заметил, что отсюда замок видно чуть лучше. Окошко их с Шаркой комнаты светилось у Хроуста над ухом.

– Ты выглядишь получше, – Хроуст мотнул головой, ловя взгляд Латерфольта.

– Чем кто? – Егермейстер чуть сдвинулся на бревне, чтобы голова гетмана не загораживала ему окно.

– Чем в тот день, когда ты отшвырнул лук и сбежал с места казни, а потом мы нашли тебя валяющимся в поле.

Сердце Латерфольта застучало быстрее: эту его выходку они с Хроустом не обсуждали, и он надеялся, что гетман о ней забудет. Но злости во взгляде Хроуста не было. За шестнадцать лет Латерфольт научился по одному только прищуру точно понимать, ждет ли его серьезная трепка или нравоучительный разговор. Кажется, сейчас был второй случай.

– Помнишь, когда тебе было одиннадцать, мы устроили соревнование среди вас, мальчишек и девчонок, чтобы отобрать лучших в отряд Жовнера?

– Как же забыть Жовнера…

При мысли о предыдущем егермейстере Латерфольт содрогнулся и заулыбался одновременно. Мало кто мог бы сравниться с этим старым пройдохой, который умудрялся никогда не просыхать, но при этом оставаться самым искусным следопытом и заставлять ходить на