Истоки неприятностей - Екатерина Шашкова

— Нет, с ней я не спал. И давай закончим с этой темой, а то я подумаю, что ты ревнуешь.

— И в мыслях не было, — спокойно ответила Нина.

И, как ни странно, не соврала.

То, что она чувствовала, к ревности это не имело ни малейшего отношения. Наверное, со стороны это могло показаться странным, но Нина почему-то была абсолютно уверена, что других женщин сейчас для Ракуна не существует, и флиртует он исключительно по привычке. Или, может, для поддержания амплуа.

Но при этом она даже в самых смелых мечтах не надеялась, что эта идиллия продлиться долго. Полгода, год… вряд ли больше. Магос не из тех людей, которые будут до гроба хранить верность одной женщине.

Зато такие, как он, никогда не бросят друга. Поэтому Нина и не пыталась строить из себя идеальную любовницу. Стать для этого человека другом было гораздо важнее.

А друг иногда может позволить себе небольшое любопытство. Наверное.

— Кстати, помнишь того хлыща? — Ракун развернул Нину в другую сторону, где демонстративно скучал владелец красного кабриолета. — Так вот, это единственный официально-известный любовник Власты за последние лет двадцать, если не больше.

Нина едва удержалась от смешка. Мужчина, конечно, выделялся из толпы за счѐт яркого наряда, но в остальном не представлял из себя ровным счѐтом ничего особенного — щупленкий, остроносый, с маленькими бегающими глазками. Рядом с монументальной Властой Мир он, должно быть, смотрелся как Моська возле слона.

— А почему до сих пор не муж, если они столько лет вместе?

— Она вдова и по результатам брачного соглашения не имеет права повторно выходить замуж. То есть имеет, конечно, но тогда лишится всего, что завещал ей покойный супруг. То есть практически всего своего имущества. Оно ей надо? — Магос проследил, как хлыщ с брезгливым видом принюхивается к пирожному, и поманил Нину за собой. — Пошли, развлечѐмся. Не зря же я форму напяливал.

При виде Ракуна в форме любовник Власты Мир подавился пирожным, раскашлялся, но всѐ-таки нашѐл в себе силы вымученно прохрипеть:

— Рад вас видеть, господин Эллерт.

— Правда? — вопреки всякому этикету удивился магос. — Впрочем, я тоже рад. Вот буквально на днях думал, как же поживает господин Биниас, не скучает ли, не голодает?

— Нет, благодарю вас, всѐ отлично. — Биниас наконец-то проглотил злосчастное пирожное и теперь искал глазами салфетку. Или, возможно, продумывал пути отступления.

— Вижу, на одежде вы не экономите. Нашли работу наконец-то?

— Эээ… Не совсем. Но знаете, сейчас так сложно отыскать своѐ место в жизни. Но Власта настояла, чтоб сегодня я был именно в этом костюме. А ей сложно сопротивляться, вы же понимаете. Тем более, это еѐ подарок.

— А та машина, что мы видели, чей подарок?

Судя по позеленевшему лицу Биниаса, съеденное им пирожное резко запросилось наружу, но Ракун и не подумал сжалиться над собеседником и закончить разговор.

Нина наконец-то поняла, к чему всѐ шло, и теперь искренне наслаждалась зрелищем. Модник на неѐ особого внимания не обращал, считая чем-то вроде бесплатного приложения к спутнику, и это радовало — можно было представить себя в театре или даже

в кино. Только стаканчика с поп-корном не хватало, пришлось взять со стола тарталетку.

— Так откуда у вас эта машина, господин Биниас?

— Это друг… подарил… — выдавил наконец хлыщ.

— Дорогой подарок! — хмыкнул Ракун. — Интересные же у вас отношения с этим другом, если он такие вещи дарит. Или это была подруга? Госпожа Мир, кстати, в курсе, что вы не только за еѐ счѐт развлекаетесь?

— Нет, вы не поняли, господин Эллерт! Это совсем не то, что вы подумали. Машина

— своего рода благодарность за услугу.

— И какая же услуга требует такой масштабной благодарности?

— Личная, — еле слышно выдохнул Биниас. Зеленеть и нервно сглатывать он

закончил, зато начал потеть и поправлять парик. В итоге тот окончательно съехал на одно ухо, оставив открытым второе.

Оно так заманчиво алело, что Нина не удержалась и томно прошептала в него:

— И какого же рода личные услуги вы оказываете?

Любовник Власты Мир шарахнулся в сторону с такой прытью, словно к нему обратилась не девушка, а тарталетка в еѐ руках. Или стоящая неподалѐку фигурная колонна вдруг ожила и заговорила.

— Не та услуга, нет! Деловая услуга! Господин… — Биниас запнулся, пытаясь разглядеть знаки различия на рукаве Ракуна, но в итоге сдался и обратился всѐ-таки по фамилии. — Господин Эллерт, я не сделал ничего противозаконного! Клянусь!

— Тогда почему вы так нервничаете?

Хлыщ вздохнул и окончательно стянул с головы парик. Под ним обнаружился ѐжик из светлых волос и родимое пятно, похожее на чернильную кляксу, надо лбом.

— Вы просто застали меня врасплох. Машина попала ко мне совсем недавно, документы потерялись при перевозке, а оформить новые я пока что не успел. Так получилось. Исключительно вина перевозчиков. Понимаю, что мне не следовало при таком раскладе брать еѐ из гаража… Но это больше не повторится ни при каких обстоятельствах! — Биниас смотрел на Ракуна таким честным, полным искреннего раскаяния взглядом, что даже постороннему человеку было понятно — врѐт и не краснеет.

Нина спрятала усмешку за тарталеткой, и хлыщ, среагировав на движение, сразу же повернулся в еѐ сторону:

— Хотя бы вы войдите в моѐ положение, госпожа магисса!

— Нет, спасибо, мне и в своѐм неплохо. А вот вам, кажется, всерьѐз приспичило своѐ положение потерять.

Биниас явно надеялся на более мягкий ответ. Или хотя бы на более куртуазный. Но Нина решила, что раз еѐ обозвали боевой выхухолью — надо соответствовать, и теперь хлыщ смотрел на неѐ даже с большей осторожностью, чем на Ракуна. Видимо, экстренно прикидывал, не могла ли девица, сопровождавшая сотрудника разведки, быть опаснее своего кавалера.

— Документы на ваш подарок должны быть оформлены по всем правилам не позднее, чем через неделю. — Ракун, сжалившись над беднягой, похлопал его по плечу. — Буду очень благодарен, если вы пришлѐте мне дубликаты на проверку. И не думайте, что

я забуду.

— Да, господин Эллерт! Конечно! Всѐ будет! — Биниас просиял. — Ох, кажется меня Власта зовѐт. Простите, вынужден вас оставить. Доброго вечера.

Хлыщ умчался так бодро, словно и не он только что бледнел и зеленел, строя из себя умирающего. Правда, почему-то не в направлении своей любовницы, а на выход.

— Кажется, недели ему даже много, — хмыкнул Ракун. — Надо было три дня давать. Интересно, к кому побежит документы делать?