Похитить Похитонова! - Д. Густо

Что чувствовала Маша к тому, кто выдумал яркое «Бармашабаш»? Негодование.

Причина очевидна. Название оказалось длиннее, а следовательно, набор неоновых букв дороже, чем она планировала.

Поначалу ещё теплилась надежда уговорить кого-нибудь поработать бесплатно, но в этой нише были одни приезжие, которым не втолкуешь, как здорово, когда твоя вывеска красуется в модном переулке между логотипами известных брендов, перекрикивающими шёпот лепнины на старинных домах с заоблачными ценами на аренду.

Разговор с каждым жадиной заканчивался вопросом – если бар такой преуспевающий, почему бы не заплатить?

Некоторые предлагали сократить название до трёх более подходящих букв.

Маша бросала трубку и ударялась в медитацию, ведь без должного очищения души соприкосновение с негативом может вызвать рак! Отпуская образ халявной неоновой надписи (с точными размерами и крайней датой монтажа) во Вселенную, она тихонько журила её – неужели оттуда, сверху, не видно её усердие?

Вселенная молчала. Видимо, её совершенно не впечаляло, скольких обзвонила Маша, а их не впечатляло, что такая важная бизнесвумен и сверхзанятая мать вкладывает личное время в упрашивания да умасливания.

В конце концов вывеска была куплена за полную стоимость. Не удалось даже выклянчить бесплатную установку.

Чтобы как-то восстановить финансовый и эмоциональный баланс, разобиженная на весь свет предпринимательница поклялась выбить возмещение морального ущерба из «Фрилансера.ру». Она имела повод жаловаться – ящик ежедневно переполнялся новыми идеями от алчных креативщиков, что бесило неимоверно.

*

– А мы тут дощечки расписываем, – обрадовал бледный юноша голову, возникшую в дверях.

Голова была перекрашена в искрящийся снежный блонд и принадлежала, разумеется, Вере.

Вошедший следом Витторио озирался, шмыгал носом, с перекошенным лицом несколько раз попал под обстрел объектива, но даже ради фотолетописи не сумел сделать вид, что ему нравится смесь запахов кухни, краски, лака и детского пота.

– Присаживайтесь, – взметнулась в приглашающем жесте тонкая рука. – Я сейчас уточню стоимость для взрослых без детей.

– Нет-нет, у нас договорённость насчёт встречи с Машей.

– Одно другому не мешает, – послышалось знакомое контральто, и посетители повернулись.

– Моя подруженька со знакомых втридорога сдерёт, – громогласно сообщил Виктор. – Правда, Машонка?

Она закусила губу, досадуя, что не удалось раскрутить парочку на урок рисования, безалкогольные коктейли по цене алкогольных и лежалый десерт с плесенью, которую с каждым днём всё труднее выдавать за сахарную пудру. А ведь для этого остолопов сюда и пригласили…

Что ж, с паршивой овцы – хоть шерсти клок. Сейчас пощёлкают их с разных ракурсов, и будут на фотографиях вменяемые лица, а не одни мамки да личинки. Добавим историю: влюблённые заказали здесь романтический ужин, но увидели мастер-класс, присоединились и остались чрезвычайно довольны. Это привлечёт публику рангом повыше мамаш-куриц.

Машенька похвалила себя за то, что наконец начала использовать в рекламе сторителлинг. В переводе на её язык это слово означало враньё.

Правда была чем-то отдельно стоящим, выдавалась по спецзаказу, выполняла роль особой валюты. С живописцем и фотографом она расплачивалась правдой – оба работали не за деньги, а за то, что она укажет на своей странице их имена. Трудно представить себе дирижёра, которого заманивают на гастроли обещанием написать его фамилию на афишах. Чуть проще раздобыть актрису, готовую сниматься ради строчки в титрах. Художникам же и певицам на каждом шагу предлагают в качестве оплаты правду. Голую правду, которой не прикрыть голый зад в стужу.

– А ведь тут тонкость письма не хуже похитоновской, – похвалила Вера картину бледного юноши, которую все копировали.

– Спасибо, – просиял тот.

– Вы благодарите меня за честность? Это нелепо. Мы, зрители, должны благодарить вас. А вы благодарите свой талант.

– Спасибо, ой! – смущённо прикрыл лицо живописец.

– Вот наши запасники, – показала Маша шкаф.

За деревянными дверцами обнаружились залежи дощечек из точно такого же материала. Прежде шкафов здесь было больше – один или два распилили на сырьё для занятий.

Рачительная хозяйка перешла на деловитый тон:

– Доски не входят в стоимость обучения. После уроков рисования их выкупают за дополнительную сумму.

– Красное дерево, – похвастался знаниями Витюня.

– Да. Я их брала по дорогой цене, поэтому не все могут себе позволить взять свою работу домой. Может быть, попозже заберут? На всякий случай складываю на полочках. Вот всё, что накопилось с момента открытия бара, можете покопаться.

Предвкушая пыльный час, она со стандартной гримасой скуки скрестила на груди руки и встала позади парочки дипломированных искусствоведов, выставив ногу, хотя хотела бы выставить счёт: пришли впустую, рисовать не хотят, выпить не желают, на дармовщинку вкушают радость бытия в прекрасном интерьере. Надо бы ввести поминутную оплату пребывания здесь, как в анти-кафе.

Маша по привычке похвалила себя за изобретательность, однако настроение упало, как только представилось, сколько можно было бы заработать, додумайся она до этого раньше.

Страшно подумать, деньги ускользают с той же безнадёжностью, с какой укорачивается наш срок на земле! Секунда выпадает из нашей жизни, следом ещё пятьдесят девять, и уже целой минуты недосчитаешься, а пытаться остановить падение капель в Лету – дохлый номер, только смотри им вслед да воображай, какие возможности уносит с собой очередное бестолковое мгновение.

– Вот это трогать не надо! – резко вышла из астрала Маша.

Перебрав целиком среднюю полку, Вера добралась до предмета, завёрнутого в дерюжку, что не укрылось от взгляда хозяйки бара, даже в полудрёме способной контролировать обстановку.

– Ты сама разрешила, Маш.

– Всё, кроме этого.

– Ну, значит, там-то и сокрыто главное, – потёрла руки сыщица.

– Я уже сказала, что там!

– Нет, ты не сказала.

– Неважная штука одна. Просто не трогайте, смотрите дальше.

Вера нехотя продолжила разглядывать картинки на досках, но движения её стали рассеянными, а зрачки косили направо.

– Всё-таки хотелось бы…

– Я слышала.

– Но в чём тогда смысл, если мы смотрим только часть?

– Это даже не картина. Тебе недостаточно моего честного слова?

Витторио, отлично зная цену Машиной честности, неожиданно для всех дёрнул за край тряпицы, и деревяшка кошкой прыгнула ему на руки, по пути развернувшись.

Голая женщина с огромным нимбом.