Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Но Крупская восприняла разборку иначе. «Надежду Константиновну этот разговор взволновал чрезвычайно: она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала, каталась по полу и пр.», – свидетельствовала Мария Ильинична. Крупская жаловалась Каменеву (письмо датировано 23 декабря): «Лев Борисович, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку ВИ с разрешения врачей, Сталин позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину… О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, т. к. знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае лучше Сталина… Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до крайности».

Сталин перед Крупской извинится, хотя и не совсем понятно когда. Мария Ильинична подтверждала, что «через несколько дней… Сталин действительно звонил и, очевидно, старался сгладить неприятное впечатление, произведенное на Н.К. его выговором и угрозой». Как казалось, «инцидент был исчерпан». Ленину тогда, похоже, Крупская об инциденте не рассказывала. После очередного визита Ферстера он вечером настоял на приглашении Фотиевой и продиктовал ей:

– Не забыть принять все меры и достать – доставить… в случае, если паралич перейдет на речь, цианистый калий, как меру гуманности и как подражание Лафаргам. Эта записка вне дневника. Ведь вы понимаете? Понимаете? И я надеюсь, что Вы это исполните.

Велел хранить в абсолютной тайне»2593. Яд должен был обеспечить тот же Сталин.

В позднее советское время по всех библиотеках в свободном доступе на полках стояло Полное собрание сочинений Ленина. И по затрепанности корешков хорошо было видно, что именно из его наследия пользуется наибольшим интересом у трудящихся и исследователей. Мой зоркий глаз во всех многочисленных библиотеках, где довелось бывать, замечал безусловное предпочтение к томам 45 и 54. Там напечатаны последние труды и последние письма и записки Ленина. Под его «Завещанием» обычно понимали все диктовки после декабрьского удара. А часто – более узко – то, что принято называть «Письмом к съезду», то есть три диктовки – 23 декабря, 24–25 декабря и 4 января, где, в частности, предлагалось переместить Сталина с поста Генерального секретаря.

Ленинское «Завещание» было хитом советского времени. О нем начинали спорить в первую очередь и сразу же, как только в СССР разрешали спорить. Но, безусловно, самую яркую версию событий – уже за рубежом – оставил Троцкий. Кличку «Перо» он носил по праву. Версия заключается в том, что слабеющий вождь готов был передать власть именно ему, разочаровавшись в Сталине. Троцкий утверждал: «В этот же период – последние недели перед вторым ударом – Ленин имел со мной большой разговор о моей дальнейшей работе… Горячо, настойчиво, явно волнуясь, Ленин излагал свой план. Силы, которые он может отдавать руководящей работе, ограниченны. У него три заместителя.

– Вы их знаете, Каменев, конечно, умный политик, но какой же он администратор? Цюрупа болен. Рыков, пожалуй, администратор, но его придется вернуть на ВСНХ. Вам необходимо стать заместителем. Положение такое, что нам нужна радикальная личная перегруппировка.

Я сослался на аппарат, который все более затрудняет мне работу даже и по военному ведомству.

– Вот вы и сможете перетряхнуть аппарат, – живо подхватил Ленин, намекая на употребленное мною некогда выражение.

Я ответил, что имею в виду не только государственный бюрократизм, но и партийный; что суть всех трудностей состоит в сочетании двух аппаратов и во взаимном укрывательстве влиятельных групп, собирающихся вокруг иерархии партийных секретарей. Ленин слушал напряженно и подтверждал мои мысли тем глубоким грудным тоном, который у него появлялся, когда он, уверившись в том, что собеседник понимает его до конца, и, отбросив неизбежные условности беседы, открыто касался самого важного и тревожного. Чуть подумав, Ленин поставил вопрос ребром:

– Вы, значит, предлагаете открыть борьбу не только против государственного бюрократизма, но и против Оргбюро ЦК?

Я рассмеялся от неожиданности. Оргбюро ЦК означало самое средоточие сталинского аппарата.

– Пожалуй, выходит так.

– Ну, что ж, – продолжал Ленин, явно довольный тем, что мы назвали по имени существо вопроса, – я предлагаю вам блок: против бюрократизма вообще, против Оргбюро в частности.

– С хорошим человеком лестно заключить хороший блок, – ответил я.

Мы условились встретиться снова через некоторое время. Ленин предлагал обдумать организационную сторону дела. Он намечал создание при ЦК комиссии по борьбе с бюрократизмом. Мы оба должны были войти в нее. По существу, эта комиссия должна была стать рычагом для разрушения сталинской фракции, как позвоночника бюрократии, и для создания таких условий в партии, которые дали бы мне возможность стать заместителем Ленина, по его мысли: преемником на посту председателя Совнаркома». Идея блока «Ленина и Троцкого» против аппаратчиков и бюрократов была в тот момент полностью известна только Ленину и мне, остальные члены Политбюро смутно догадывались… Совместное наше выступление против Центрального Комитета в начале 1923 года обеспечило бы победу наверняка»2594. Смысл «Завещания» – гениальный план Ленина по мощению дороги Троцкого к власти и низложению Сталина.

Версия стала модной, если не основной, со времен борьбы Хрущева с культом личности Сталина. Но подкрепляется она, главным образом, источником не самым надежным и самым заинтересованным – Троцким. А потому нуждается в проверке.

В периоды хрущевской «оттепели» конца 1950-х – начала 1960-х и перестройки Горбачева было также модно обосновывать поворот к социализму с человеческим лицом ссылками на последние работы Ленина, в которых он якобы полностью поменял свою точку зрения на пути строительства нового общества, предложив поворот чуть ли не к демократии, для чего нужно было только сместить мешавшего этому Сталина.

Уже в XXI веке вокруг «Завещания» завертелась еще одна интрига. Профессор МГУ Валентин Александрович Сахаров, физически пощупав и тщательно прочитав все доступные первичные архивные документы, относящиеся к «Завещанию», пришел к выводу, что имел место мухлёж. Заметил, что «это машинописные тексты, не подписанные Лениным, не всегда прошедшие регистрацию в ленинском секретариате». Датировка его работы над текстами «либо не поддается надежной документальной проверке, либо дает отрицательные результаты… Единственным документом, зарегистрированным в день его создания (в режиме реального времени) в исходящем журнале секретариата является продиктованное В. И. Лениным 23 декабря письмо». «Дневник дежурства секретарей», который выступает как едва ли не главный источник датировки ленинских диктовок и определения их подлинности, вызывает вопросы: если до 23 декабря они были сугубо делопроизводительными, затем приобретают откровенно «мемуарный» характер, фиксируя события «задним числом»… Существуют разночтения этого Дневника и «Дневника дежурных врачей», ежедневно посещавших Ленина2595.