Русская Евразия в прошлом и будущем - Петр Николаевич Савицкий

к подножиям Тянь-Шаня. Попытка «сомкнуть» Сыр-Дарьинскую и Семиреченскую линии привела к завоеванию Туркестана (1860-1880-е гг.). И вместо «смычки» двух укрепленных линий получилось исчезновение всяких вообще укрепленных линий на всем пространстве – от западной границы до китайской и от Ледовитого океана до предгорий Гиндукша.

То, что осуществили монголы в ХIII в. (и чего, в частности, добился Берке, заставив Даниила Галицкого срыть укрепления) – уничтожение укрепленных линий на всем пространстве евразийских пустынь и степей и в прилегающих к ним странах, – это вновь, после многовекового перерыва, осуществила императорская русская власть к концу XIX века. Таким образом, в течение последнего тысячелетия укрепленность западной русской границы является признаком постоянным.

На пространстве же между западной границей и Китайской стеной существование и несуществование укрепленных линий сменяют друг друга в перемежающейся ритмике: 1) до времен Владимира Святого укрепленных линий не существует, 2) время от конца Х по XIII в. есть эпоха существования противостепных укрепленных линий, 3) время от XIII до начала XVI в. есть эпоха отсутствия таких линий (монгольское владычество), 4) с начала XVI по конец XIX в. продолжается новая эпоха строительства укрепленных линий, 5) она сменяется исчезновением этих линий в конце XIX века.

Наши наблюдения можно выразить в иных терминах. Постоянно укрепленные: западная граница и Китайская стена означают собою границы исторического мира (Евразии). Укрепленные линии, то появляющиеся, то исчезающие, должны быть определены как внутриевразийские линии. Разъединение сменяется здесь объединительным процессом (исчезновением укрепленных линий).

История этих линий – одно из выражений периодической ритмики государствообразующего процесса Евразии.

В частности, в течение русской истории мы замечаем две обособленные эпохи существования противостепных укрепленных линий: Х – XIII вв. и века XVI–XIX. Примечательно, насколько различны финалы этих эпох. Первая заканчивается уничтожением укрепленных линий в силу покорения Руси степняками. Вторая завершается исчезновением этих линий в силу подчинения степняков России. Видимо, Россия XVI–XIX вв. существенно отлична от Руси X–XIII веков. Одно из важнейших отличий заключается в том, что Россия XVI–XIX вв. есть Русь, прошедшая татарскую школу…

Конкретные наблюдения над историей русских укрепленных линий XVI–XIX вв. вкратце могут быть сведены к нижеследующей схеме: 1) XVI–XVII вв.: период укрепленных линий в пределах лесостепи; 2) XVIII – первая половина XIX в.: период укрепленных линий в пределах ковыльной и полынной степи; 3) середина XIX в.; период укрепленных линий в пределах пустыни. Приведенная схема обнимает историю укрепленных линий в пределах евразийских низменностей-равнин и невысоких горных стран, отделяющих эти равнины друг от друга (Урал и горная страна восточного «Казакстана»). Особую группу составляют русские укрепленные линии, охватывающие горные местности на периферии Евразии. Целью устройства таких линий являлось «замирение» гор. Строительство это получило особое развитие в XVIII и первой половине XIX в., когда русское расширение подошло вплотную к крупным горным массивам Кавказа и Алтая.

Аналогом кавказских «линий» XVIII–XIX вв. является укрепленная линия в предгорьях Алтая, тянувшаяся от Усть-Каменогорска на Иртыше (где она смыкалась с Иртышской линией) до г. Кузнецка на р. Томи. Эта линия была заложена в 1759 г. и перестроена в 1764 году. Линии этого рода исчезли в третьей четверти XIX в. вместе с «замирением» Кавказа (Алтай был «замирен» значительно ранее)…

Единство Евразии

Евразия, как географический мир, как бы «предсоздана» для образования единого государства. Но только в конкретном историческом процессе реализуется это единство.

К концу XIX в. завершился (в основных чертах) процесс создания России-Евразии как геополитического единства. Чисто географической стороне процесса имеются прообразы в прошлом. Была бы несостоятельной попытка свести культурное содержание процесса к каким бы то ни было известным в истории образцам.

В культурном смысле геополитическое единство Евразии обосновывается и единственно может быть обосновано в принципах и формах, применительно к условиям этого времени. В последние годы Россия-Евразия вступила в полосу «мутации» (существенного изменения ряда признаков и свойств). Все исторические ценности и все принятые взгляды подвергаются пересмотру и переоценке. Одни отпадают, другие получают новое обоснование. Нарождается новое. «Мутация» еще не завершилась. И нет сомнения, что создающееся включит в себя (в преобразованном и обновленном виде) многое «старое».

«Мутация» не порывает преемственной (генетической) линии, не разрушает традиции. Она только видоизменяет ее. И потому, как было в прошлом, так и остается в настоящем: ключ к пониманию современности в значительной степени лежит в познании историческом.

Этим определяется жизненный интерес изучения как внешней рамки, так и внутренних движущих сил исторического процесса России-Евразии.

Почему скифы должны быть интересны для русского?

История скифов и история гуннов подлежат включению в общую рамку истории кочевого мира. Скифо- и гунноведение – это главы (в числе других) в большем целом кочевниковедения. История скифов и история гуннов, если взять в совокупности, обнимают, в пределах исторически обозримых событий, более 12 столетий. История кочевого мира, в его целом, охватывает около трех тысячелетий: от появления скифов в VIII веке до Р. X. до настоящего времени. При этом мы не можем утверждать, что наш взор проникает до колыбели кочевого мира. Появлению скифов в причерноморских степях и в Передней Азии могли предшествовать долгие периоды развития в условиях кочевого быта.

В пределах наших наблюдений кочевую культуру можно назвать конно-железной. Она связана с обузданием коня и с употреблением железа. Нынешнее состояние археологического материала позволяет, с большей или меньшей точностью, проследить появление кочевой культуры в двух отстоящих друг от друга на большом расстоянии областях Евразии: а именно в западноевразийских (т. е. приднепровских, причерноморских и приазовских) степях и затем на Алтае. В обоих районах археологический слой кочевой культуры перекрывает собой отложения оседлых или полуоседлых культур. Предшествующий слой в степях приднепровских (в особенности по нижнему Днепру и Бугу) – это культура металлоплавилен и торговых складов бронзового века. Число найденных здесь за последние 70–80 лет металлоплавилен и торговых складов измеряется десятками. Такое развитие металлообрабатывающей промышленности (и связанной с нею торговой деятельности) должно указывать на оседлость. Тем более что памятники эти приурочены почти исключительно к берегам рек (и сплошь и рядом – к узлам водных путей, в которых в настоящее время расположены городские поселения края). Сопоставление с условиями более поздних эпох показывает, что на речную сеть опирается здесь именно оседлое население. Система путей, на которую опираются кочевники, есть система водоразделов…

Культура металлоплавилен и торговых складов бронзового века обычно приписывается киммерийцам. А слой наиболее ранней, появляющейся в этих местах кочевой культуры исследователи относят к скифам. К востоку и к северо-востоку от нижнего Днепра археологический слой, предшествующий скифскому, есть слой «древнейшей степной культуры», т. е. той, которая связана с погребениями т. наз. скорченных и окрашенных костяков. На территории Харьковской и – в