Прайд окаянных феминисток - Ирина Волчок

— Говорить можешь? — спросил Костя немножко напряженным и будто виноватым голосом.

— Могу.

Костя молчал и шумно дышал в трубку. Кто-то рядом с ним неразборчиво говорил тоже напряженным и виноватым голосом.

— Слушать тоже могу, — раздраженно буркнул Бэтээр. — Если ты, конечно, позвонил не для того, чтобы сказать мне «доброе утро»… Ну, что такое? Упустили, что ли?

— Да нет, что ты… — Костя опять помолчал, подышал, наконец сказал очень неестественным бодрым тоном: — Тут такое дело… Придется ментов вызывать. И «скорую». Хотя «скорая», кажется, и не нужна уже…

— Константин, давай по порядку, — как можно более спокойно попросил Бэтээр, чувствуя, как внезапно сжалось сердце.

«Скорая» не нужна уже… Что это значит?.. Лучше даже не думать, что это может значить. Это во что же он ребят втравил? Только бы со своими ничего не случилось. А если они как-нибудь нечаянно перестарались с этим подонком — это ладно, это он их вытащит. Хотя ведь ясно же говорил: не превышать… И менты должны были проконтролировать. Да что же он молчит, черт возьми?!

— В общем так, — наконец заговорил Костя вполне деловито. — Полтора часа назад явился. С канистрой. Сашка и Витя в доме сидели, как мы и договаривались, — пару раз свет зажгли, окно закрыли, походили немножко… Этот понаблюдал, понял, что хозяева на месте. Стал из канистры дом поливать. Бензин. Когда спичку зажег, мы его и сбили. Он покатился, а спичка — на него… А он, когда поливал, на себя плеснул… В общем, мы его, конечно, потушили, только он уже так полыхал… Отрубился сразу, валяется, как бревно горелое. Но Сашка говорит — живой вроде… Наверное, «скорую» надо, а?

— Конечно, — подтвердил Бэтээр, успокаиваясь. — И «скорую», и ментов, и все, что полагается. Свидетелей много набежало?

— Соседи с двух сторон, а больше никого. Но которые слева — те уже ушли, им неинтересно. А старики не спят, вон, с ментами что-то обговаривают. Да ты в голову не бери, все нормально будет, не приезжай, мы тут сами… Я чего спросить хотел: с домом-то что делать? Теперь уж не надо трогать? Или по плану? Пока чужие менты не понаехали?..

— А давай по плану, — подумав, решил Бэтээр. — Только очень аккуратненько… И совсем чуть-чуть. Ну, окно он успел выбить… или даже два. Внутрь хотел бензину плеснуть, да? Вот так примерно. Серьезных разрушений нет, жить можно. Но не удобно.

— Понял, — с готовностью сказал Костя. — Сделаем. А хозяйке-то когда сообщать?

— А хозяйке я сам сообщу.

Бэтээр зачем-то опять сунул телефон под подушку, посидел, собираясь с духом, и стал натягивать купленный вчера спортивный костюм, хоть, кажется, сейчас бы ему больше пригодился бронежилет. Когда яблочная кошка узнает, что этот ублюдок успел повредить ее дом, — не очень сильно, но жить не удобно, — пристрелит она гонца с плохой вестью, ой, пристрелит… Зато еще здесь поживет, пока дом чинят.

Любочка, наконец, уснула, Наталья перенесла ее на кроватку и подсунула под бок большого плюшевого зверя неизвестной породы. Любочка, не просыпаясь, тут же вцепилась в зверя, уткнулась личиком в его зеленую морду и успокоено засопела. Теперь часов до семи, может быть, проспит. Сколько там? Пять двадцать, пора идти готовить завтрак. А девочек будить не надо, вчера они поздно легли, а Полина — позже всех, пусть сегодня поспят немножко подольше, ну его, этот режим, один раз можно и нарушить, ничего с этим режимом не сделается.

Наталья накинула халат и пошла искать розовую ванную. Почти сразу нашла, отчего очень загордилась своим умением ориентироваться на местности, быстренько умылась, повязала косынку на встрепанную голову и пошла искать кухню. И кухню почти сразу нашла, только ее умение ориентироваться на местности было ни при чем — кухню она нашла по запахам. Кто-то уже там готовил, кофе варил и, кажется, жарил оладьи.

— Доброе утро, — сказал Полинин брат, быстро оглянувшись на нее и опять отворачиваясь к плите. — Эх, чуточку не успел… Сейчас, две минуты. А кофе готов уже. Сегодня хороший кофе получился, не сбежал совсем.

— Доброе утро, — растерянно пробормотала Наталья, застряв на пороге. Может, пойти переодеться в платье? — Что это вы рано как? Я сама завтрак хотела приготовить. На всех. Зачем вам на пустяки время тратить… Это ведь не мужское дело, правильно? А кофе я не очень… И девочки не пьют.

— Чай я тоже заварил на всякий случай.

Полинин брат выключил газ, вытряхнул из сковороды на большое блюдо горку каких-то румяных ломтиков, повесил полотенце, опять оглянулся на нее и непонятно сказал:

— Яблочная кошка.

Сегодня Полинин брат был уже в полшестого энергичен, бодр и весел. Полностью одет, умыт и побрит. И вон, яблочное что-то нажарил. А она опять даже не причесалась. Надо, наверное, все-таки в платье переодеться.

— Ну, что такое? — говорил Полинин брат, расставляя на столе чашки, блюдца, сахарницу, вынимая из холодильника банку вишневого варенья и между делом весело поглядывая на Наталью. — Ну-ка, скорей за стол… Зря я, что ли, старался? Гренки — мое фирменное блюдо. Тетя Варя говорила: фирменное блюдо лентяя. Она, конечно, была права: три минуты — и готово… Но все равно вкусно. Скорей, скорей, а то ведь остынут. И к тому же поговорить надо, пока дети не мешают.

— Что-то случилось? — догадалась Наталья и пошла к столу. — А я думаю: что это вы веселый такой… Позвонили, да? Любочкиного отца поймали? Где он был? Кто его поймал? Не сбежит опять? Это точно он, ошибки быть не может? Тимур Романович, вы лучше сразу все скажите, даже если что-то плохое… Даже если совсем плохое — все равно лучше сразу, а то у меня сердце не выдержит.

— Хорошо, — согласился Полинин брат, поставил перед ней чашку с чаем и пододвинул гренки. — Поймали, точно он, не сбежит… Самое плохое тоже есть, как не быть. Этот подонок хотел ваш дом сжечь… Тихо, тихо! Не успел, ребята его вовремя перехватили. Ну, немножко, кажется, поломал кое-что. Так, по мелочи. За неделю все отремонтируем. Да не беспокойтесь вы! Ничего не случится, там мужики остались, подежурят еще.

— Ага, — ехидно сказала Наталья. — Мужики. Конечно, тогда можно не беспокоиться. Подежурят, а как же… Это ведь они дежурили, когда он ломал? Кое-что!

По правде говоря, ей сейчас даже собственный дом был не так важен. В конце концов, она ведь и ожидала чего-нибудь подобного. Эх, надо было самой там дежурить, в розовых кустах, с ружьем, с патронами, набитыми кристаллами соли величиной с хороший горох… Ладно, главное — что поймали.

— Ладно, — примирительно буркнула она и взялась за гренки. — Главное — поймали. А точно не сбежит? Где он сейчас?

— Черт его знает, — легкомысленно сказал Полинин брат. — Его «скорая» увезла. Так что он в какой-нибудь больнице. Скорей всего — в реанимации.

— Опять в больнице! — возмутилась Наталья. — Опять суд отсрочат! Да что ж это такое?! Он там будет здоровье поправлять, а я тут — последние нервы тратить?.. И в чужом доме жить?.. И Любочку прятать?.. А он и в больнице не успокоится! Он же опять каких-нибудь подонков найдет! И адвоката какого-нибудь сволочного! И опять будут ходить, угрожать, торговаться… Мне что теперь — уволиться и в розовых кустах поселиться?.. Да, а что это он вдруг опять в больнице? Его же прошлый раз более-менее долечили, вроде бы. Или мужики отметелили? В порядке самозащиты, да? Очень по-мужски, очень, ага. А суда опять не известно сколько ждать, правильно?