Седьмая Линия. Летом в Париже теплее - Анастасия Валеева

Горечь утраты еще не была прочувствована Вероникой до самой глубины. Наоборот, она осознавала себя отмщенной. Ведь ее дорогой Жора изменил ей, да с кем! — с этой дешевой шлюхой с огромными кочанами вместо грудей. Она бесконечно доверяла мужу, а он… Ее собственная измена казалась ей теперь блеклым облачком на гладком зеркале ее жертвенной верности. А вот Жора… Вероника вздохнула. Она хваталась за мысль о Жориной измене, чтобы не рухнуть в бездну самобичевания и отчаяния. Ее страшно пугало то, что она не могла восстановить во всех подробностях картины происшедшего вчерашним злосчастным вечером и ночью. Она только помнила, что пила, что ужасно волновалась по поводу заложенных бриллиантов, что ее мучительно тревожило Жорино отсутствие, которое она даже готова была счесть проявлением его преступного равнодушия.

— Вы слушаете меня? — с ехидной улыбочкой обратилась к поглощенной своими думами Веронике дознавательница. — Как вы оказались на даче?

Вероника вздрогнула, подняла голову и встретилась взглядом со снисходитиельно-печальным взором Левы. Потом перевела взгляд на Ирину Константиновну, неотрывно смотрящую на нее.

— Что?

Следовательница повторила вопрос.

— Я была расстроена, ждала Жору, а он все не приходил… — промямлила Вероника, которой вдруг стало безумно жаль себя.

К этой жалости примешивался стыд за свой несвежий вид, ведь она встретила рассвет в ментовке. Стыд и недовольство. А вот Лева сидел при костюме, при галстуке. С какой-то щемящей тоской Вероника отметила про себя, что галстук у Левы дорогой, если не сказать пижонский.

— И что было дальше?

— Я села в машину и поехала на дачу…

— Вот так вдруг? — недоверчиво улыбнулась Ирина Константиновна.

— Нет… — Вероника задумалась, беззвучно шевеля губами.

— Вы должны понимать, — внушительным голосом заговорил Лева, — моя клиентка пережила такой стресс, у нее погиб муж, она была не в себе, многое не помнит. Ей нужно время на осознание…

— Все это я учитываю, — игриво взглянула на него следовательница, — но что нам мешает общими, как говорится, усилиями, потихоньку все восстановить? Я ведь не оказываю на Веронику Владимировну никакого давления. В мои обязанности входит выяснить все до конца. Если она поможет нам, возможно, всплывут какие-либо факты, и тогда…

— Что тогда? — у Вероники внутри все холодело.

— …из подозреваемой вы превратитесь в свидетеля, — со скрытым недоверием закончила дознавательница.

Она попыталась придать своей фразе оптимистический, даже бравурный тон, но выражение глаз выдало ее. «Она не верит мне», — мелькнуло у Вероники в голове.

Лева глухо кашлянул, прочищая горло.

— Я полностью уверен в невиновности Вероники Владимировны, она любила мужа и просто не способна на убийство, — пробубнил он.

Даже Вероника, не знакомая с юридическими тонкостями и средствами психологического воздействия, почувствовала, насколько слаб в данных обстоятельствах, смешон и несостоятелен этот аргумент, и насколько Лева обнаглел. Вместо того, чтобы действовать хитро и убедительно, вместо того, чтобы, как говорила Вероника, шевелить мозгой, он лепит детский вздор! Уверен, что я щедро оплачу его услуги, а работает спустя рукава, — заключила Вероника, вдруг осознав, насколько сама она внутренне сильна, если в такую трагическую минуту, когда решается ее судьба, способна давать трезвую оценку профессиональным качествам халявщика Левы. Еще пять минут и Вероника бы себя зауважала. Но тут снова следовательница, вежливо высмеяв Левино заявление, сделала ей подсечку.

— Он изменил вам, это факт. Он был с другой женщиной в постели… Как видите, мотив налицо — это ревность.

— Протестую, — картинно приосанился Лева, точно был в суде, — мы восстанавливаем ход событий. У Вероники Владимировны частичное расстройство памяти. Мы остановились на том, что она, не дождавшись мужа, отправилась на дачу… Вероника, — мягко обратился он к Шкавронской, — почему ты решила, что Георгий Станиславович на даче?

— Дознание веду я, — резко и звонко одернула его Ирина Константиновна.

— Осмелюсь напомнить, что вы следователь, но не прокурор, — пошел в атаку Лева, чем вызвал одобрение Вероники, — ваше дело — дать связную картину происшедшего, а не судить мою клиентку!

Вероника с благодарностью посмотрела на Леву. На его полных щеках проступил румянец. «А он ничего, — мысленно усмехнулась Вероника, — может, надо было с ним любовь крутить, а не с этим погорельцем?» Благодаря последнему пассажу Левы впечатление от жестокой фразы дознавательницы, когда та упомянула об измене Жоры, причем говорила она оскорбительным тоном, почти изгладилось из ранимой Вероникиной души.

— Вы знали, что ваш муж на даче? — твердым голосом произнесла Ирина Константиновна.

— Да, — кивнула Вероника, краем глаза наблюдая за Левой.

Теперь она чувствовала угрызения совести — она явно его недооценила.

— Откуда? Он всегда бывал на даче, когда не приходил после работы домой? — сузила свои пустые карие глаза дознавательница.

— Нет, — в голосе Вероники сквозила неуверенность.

— Так почему же вы поехали туда? — дознавательница понемногу раздражалась.

— Мне сказали, — тупо посмотрела на Ирину Константиновну Вероника.

Она вдруг вспомнила. Конечно, как она могла догадаться, что Жора на даче? Он ездил туда не так уж часто, хотя всегда гордился ею. А сейчас, зимой, с чего бы ему туда ехать? Ну да, иногда они и зимой выбирались на пикники, шашлыки и так далее. Сидели у горящего камина, обнимались и пили вино… Вероника вдруг почувствовала, как в груди закипает рыдание. Боже, кажется, прошло сто лет с тех пор, как они в ноябре ездили на эту проклятую дачу! Вероника поморщилась, но не расплакалась. Она решила не давать повода этой стерве почувствовать свое превосходство.

— Кто сказал? — как на дурочку посмотрела на Веронику следовательница.

— Мужчина… У него был глухой грубый голос. Он сказал и повесил трубку, — с трудом выговорила Вероника, опять застигнутая желанием разрыдаться.

— Значит, вам позвонили?

— Да, — вяло согласилась Вероника, все силы которой уходили на то, чтобы воспрепятствовать слезам изуродовать ее и без того помятое лицо.

— Голос вам был знаком? — принялась что-то деловито записывать Ирина Константиновна.

— Нет, я слышала его в первый раз… Отвратительный голос…

— И что конкретно вам сказали?

— «Твой муженек на даче, развлекается с секретаршей. Если не будешь медлить, у тебя есть шанс увидеть пикантную сцену…»

В Вероникиной груди снова поселилась тяжесть. Глаза щипало, но она по-прежнему старалась сдерживать рыдания.

— Больше ничего? — подняла наигранно сочувственный взор от бумаг дознавательница.