Седьмая Линия. Летом в Париже теплее - Анастасия Валеева

— Сто-оп, — Руденко поднял вверх обе руки, повернув их ладонями к Веронике, — «они», это кто?

— Не знаю я, — Вероника шмыгнула носом.

— Только не надо мне врать, — сквозь зубы процедил Руденко.

От страха Вероника чуть не заплакала.

— Я только знаю, что их шефа зовут Захарычем, — поправилась она, — Жора как-то раз меня с ним познакомил. Вернее, Захарыч это кличка, а зовут его Александром, отчества я не помню…

— Ага, Захарыч, значит, — улыбнулся Руденко, — это уже лучше. И что же, Маргарита Горбушкина осталась у него?

— У него, — подтвердила Вероника, — они думают с нее деньги вытрясти. Вообще-то, ее бы нужно спасти, а то они от нее мокрого места не оставят.

— Это ты права, гражданка Шкавронская, — усмехнулся Руденко, — только вот что-то ты об этом не вспомнила сразу, тогда, как только тебя отпустили? И вообще странно, что тебя вот так просто из своих лап выпустили…

— Они мне угрожали, — Вероника молча опустила голову. — Можно мне закурить?

— Кури, — Руденко дал ей сигарету.

Вероника взяла сигарету скованными руками и поднесла ко рту.

— Нельзя ли снять наручники? — она просительно посмотрела на лейтенанта.

— Нельзя, — отрезал он и откинулся на спинку диванчика. — Сколько человек было в доме Захарыча?

— Вместе с ним четверо. Но это только те, кого я видела.

— Иванов, — гаркнул Руденко в сторону входной двери.

В комнату вошел Валера и остановился, глядя на лейтенанта. Руденко написал что-то в записной книжке, вырвал листок и протянул Иванову.

— Вот адрес Захарова Александра Владимировича. В доме заложник и, возможно, четыре человека охраны. Вызывай ОМОН и действуй. Я скоро подъеду, понял?

— Понял, — Валера забрал адрес и исчез.

— Семеныч, — из соседней комнаты вышел эксперт — мужик лет сорока с простым деревенским лицом и хитрыми, глубоко посаженными глазами, — по предварительным данным, на «пушке» ее пальчики, — он кивнул в сторону Вероники.

— Так я и думал, — удовлетворенно хмыкнул Руденко. — Что еще?

— Смерть наступила мгновенно, примерно около двух часов назад, — отчитывался эксперт, — точнее можно будет сказать после вскрытия, от огнестрельных ранений в голову. Возможно, обе жертвы спали, когда прозвучали выстрелы. У меня пока все.

Руденко распорядился проводить Веронику в машину и сам направился к выходу.

— Разве вы меня не отпустите? — Вероникина сигарета упала на пол.

— Вы задержаны, — обернулся лейтенант, — по подозрению в двойном убийстве: вашего мужа и его любовницы. Думаю, мне не трудно будет доказать это.

— Я никого не убивала, — ошеломленно прошептала Вероника, — ну скажите же хоть вы ему, — она повернулась к Милославской.

— Сема, мне кажется, что она говорит правду, — глядя ему в глаза, произнесла Яна.

Она хотела было сказать что-то еще, но Руденко опередил ее.

— Странно, что она это помнит, а про остальное забыла, — усмехнулся он в усы и посмотрел на Веронику. — Посидите в камере, подумайте, может, ваша амнезия пройдет.

Огурцов, сложив исписанные листы в папку для бумаг, подтолкнул Веронику к выходу.

Ее посадили в УАЗик, Руденко занял место за рулем милицейского «жигуленка».

— Тебя подвезти? — через опущенное стекло он посмотрел на Милославскую.

Пока Яна садилась в машину, он подозвал к себе сержанта и, посмотрев на стоявшие рядышком «Фольксваген» и «Мерседес», сказал:

— И разберитесь здесь с машинами.

— Знаешь, Семен Семеныч, — сказала Яна, когда Руденко вырулил на трассу, — кажется, ты сейчас совершил большую ошибку…

— Человек всю жизнь делает ошибки и всю жизнь их исправляет, — пытался отшутиться Руденко, — но если задержание Шкавронской ошибка, то я готов всю оставшуюся жизнь не прикасаться к портвейну.

— Очень сильная клятва, — иронично заметила Милославская.

— Такого ясного преступления у меня давно уже не было, — посерьезнел Три семерки, — даже «восьмиклассник» Огурцов просек в чем тут дело — обычная ревность. Дамочка застает своего мужа в постели с любовницей, в ней разыгрываются эмоции и она убивает их обоих. У Огурца хоть и нет специального образования, но он не дурак.

— У твоего Огурцова плохая энергетика, — покачала головой Яна, — он мне не нравится.

— Он исполнительный парень, что ты еще от него хочешь? — недовольно буркнул Руденко.

— Ничего, — Милославская отвернулась и стала смотреть в окно, — просто подумай о том, что я тебе сказала.

* * *

Бледный свет ущербной луны с трудом пробивался сквозь облака. Руденко уверенно вел свой автомобиль по пустынному ночному шоссе. Милославская сидела на заднем сиденье, откинувшись на спинку. Она прикрыла веки, стараясь ни о чем не думать, потом нащупала в кармане колоду, вынула ее и нашла карту «Взгляд сквозь пространство».

Яна сконцентрировалась на образе Риты. Сквозь дыру в пологе черных облаков к ней устремился поток света. Сноп огня упал на глаза, в нем фиолетовыми тенями проступили очертания человеческих тел. Они неподвижно лежали на полу, по которому струилась красно-бурая жидкость. Яна сделала глубокий вдох и замерла. Лиц она видеть не могла, они впечатались в ковер. Она вдруг ясно увидела комнату, большую, заставленную громоздкой мебелью. Обрывки веревки валялись подле опрокинутого стула. Яна различила контуры спинки, увидела даже крохотное бурое пятно на пестрой обивке.

И тут вдруг, взрывая фиолетовую дымку, мелькнули два бегущих силуэта. Яна почувствовала толчок в грудь. Ее лицо обдало горячим ветром — от этих бегущих силуэтов исходила дикая энергия, пучками огня она рассекала окружающее их фиолетовое облако. Потом они замерли, но от этого движение их не прекратилось, за окном проносились безлюдные пустыри. Яна почти физически ощутила пульсацию объединяющей их силы, которая, казалось, отрицает земное притяжение и несет их к космическим рубежам.

— Смерть прошла совсем рядом, — сдавленным голосом заговорила Яна, — была борьба, и смерть отступила. Но опасность все еще есть, она гонит их, она забила их рты. Тяжелое дыхание… Смерть обитает в том доме, ничего, кроме смерти… Воздух, наполненный сомнениями, которые рушатся, быстро, точно взорванный дом.

— Тарабарщина какая-то! — поморщился Три семерки, не оборачиваясь.

Яна словно проснулась.

— Ты не найдешь там ничего, кроме двух остывающих трупов, — медленно сказала она, — дай сигарету.

Руденко протянул ей пачку. Яна щелкнула зажигалкой и закурила.

— Горбушкиной там нет, — еще конкретнее выразилась Яна, — два убитых мужчины в большой комнате. А Рита сейчас далеко… Она жива, она даже более чем жива!