Страдать, чтобы простить - Ребекка Донован

— А возможно, потому, что хочешь увидеть конечный результат. Ведь, собрав воедино все кусочки, ты получишь нечто прекрасное.

Я почувствовала на себе внимательный взгляд его голубых глаз, и у меня по спине пробежал холодок.

— Кажется, я придумал для тебя третий пункт списка, — произнес он, продолжая гипнотизировать меня взглядом.

— Да неужели?

— Это заставит твое сердце биться быстрее, — доверительно прошептал он. — Забыть обо всем остальном. Быть может, я ошибаюсь, но, похоже, я знаю, что тебе нужно.

— Ну и что? — тихо спросила я, у меня неожиданно застучало в висках.

Воздух вокруг нас внезапно застыл, Коул оказался всего в нескольких дюймах от меня. Не в силах пошевелиться, я буквально утонула в его глазах, а затем внезапно ощутила на лице его дыхание. Я зажмурилась, и он осторожно прильнул к моему рту. Мир вокруг перестал существовать. Я чувствовала только осторожный натиск его полных губ. Я не дышала. Я ни о чем не думала. Просто прислушивалась к странному покалыванию во всем теле. И когда он немного отодвинулся, осталась, как завороженная, сидеть с закрытыми глазами.

Когда я медленно разлепила веки, то увидела насмешливо вздернутый уголок его рта. Я обреченно вздохнула и упала на диван.

— Этот пункт достоин быть занесенным в мой список. — Мой голос звучал слабо и неуверенно, хотя странное покалывание в теле постепенно прошло. — Теперь вряд ли мне удастся придумать что-то еще более сто́ящее.

В ответ Коул весело рассмеялся.

Уже позже, лежа в кровати, я ворочалась с боку на бок, но так и не смогла уснуть. Нет, я не могу это сделать, крутилось в голове, и я начала паниковать. Я села и уставилась на дверь. Рассеянно пригладила волосы и задумчиво прикусила губу. Ладно, пора сваливать. Бежать без оглядки. Подальше от него… и его поцелуя. Поцелуя, породившего страстное желание, которое я была теперь не в силах подавить. Желание чувствовать. Заполнить чудовищную пустоту в душе, образовавшуюся, когда я покинула Уэслин. Мне безумно хотелось ощущать хоть что-нибудь… что угодно. И пусть тот, кто без греха, первый бросит в меня камень.

Итак, я решила попросить Коула отвезти меня к Пейтон и выползла из кровати. По идее, они с Томом уже должны были вернуться домой с острова Санта-Каталина. И плевать, что сейчас глубокая ночь. Дом находился всего в пятнадцати минутах езды отсюда.

Я оделась, оставила сумку с вещами в гостиной, с замирающим сердцем подошла к двери комнаты Коула, но сразу постучать не решилась. Наконец я осторожно поскреблась в дверь.

— Коул? — позвала я.

Если он не ответит, я развернусь и пойду к себе. Ведь я и так была на взводе. И какого черта я себе думала?!

— Да, — отозвался он. — Входи.

Я судорожно сглотнула и вошла в комнату.

— Ты не спишь? — Более дурацкого вопроса трудно было придумать, поскольку он сразу же мне ответил.

— Что случилось? — приподнявшись на локте, спросил он.

В темноте я едва различала его смутный силуэт, но ближе подойти не решалась.

— Никак не заснуть, — одернув футболку, не слишком убедительно проблеяла я. — И я, э-э-э… — Заранее заготовленная фраза: «Мне надо уехать» — так и не сорвалась с моих губ.

Наверное, секунду он молча смотрел на меня, а потом неожиданно предложил:

— Эмма, иди сюда. Ложись рядом. — (У меня глаза полезли на лоб.) — Ты можешь лечь поверх покрывала. Мы немного поболтаем, а там ты, глядишь, и уснешь.

— Ладно, — прохрипела я, осторожно продвигаясь в сторону кровати, от которой пахло так же, как и от Коула, чем-то свежим и терпким.

Коул немного подвинулся, чтобы дать мне место. Заглушив протестующий голос разума, я разгладила покрывало и легла сверху.

Коул был накрыт по пояс простыней, и когда он повернулся на бок, лицом ко мне, я увидела его широкую мускулистую грудь. Поэтому я предпочла лежать на спине, уставившись в потолок, чтобы не утратить способности хоть как-то поддержать разговор. Мне казалось, что если я загляну ему в глаза, то наверняка пропаду.

После непродолжительного молчания Коул прошептал:

— Если хочешь, можно просто помолчать.

Я понимала: он ждет, когда я наконец заговорю. Ведь я по собственной инициативе постучалась к нему в дверь.

— Прости, — прошептала я. — Мне жутко неудобно.

— Неудобно?!

— Коул, я боюсь тебе понравиться, — прошептала я.

Он не ответил, и я вдруг почувствовала себя страшно уязвимой. Наверняка он ждет от меня хоть каких-то объяснений. Глаза Коула как-то странно блестели, и я поспешила отвернуться.

— Я… Мне страшно, — выдохнула я и сразу же стиснула зубы, испугавшись своей откровенности.

— Ты боишься, что я могу тебя обидеть? — Его голос звучал успокаивающе и очень проникновенно.

— Нет, что я могу обидеть тебя, — призналась я. — У меня в голове полная каша. Я так запуталась… Я не могу… не могу встречаться с тобой. Не могу впустить тебя в свое сердце. Не могу сблизиться. И…

— Эмма, — перебил меня Коул. — Все в порядке.

Я должна была видеть его глаза. Дрожа, как в лихорадке, я повернулась к нему лицом.

— Ты не понимаешь! — в отчаянии продолжила я. — Мне не следует здесь находиться. Я собрала всю свою волю в кулак, чтобы не закрыть за собой дверь с той стороны. Ведь с тех пор, как мы встретились, я думала только о том, что должна оставить тебя в покое. Потому что это именно то, что мне следует сделать. — У меня вдруг сдавило грудь. — Я ужасный человек.

— А вот в этом я сильно сомневаюсь, — ответил он. — Но если хочешь уйти, уходи. Эмма, я тебя ни о чем не прошу. Мне нравится все как есть. Никаких обещаний, никаких ожиданий. Поэтому, если можешь… останься со мной хотя бы на эту неделю. Я был бы очень рад.

Мне ужасно хотелось прикоснуться к Коулу. Взъерошить волосы, погладить упрямо выдвинутый подбородок. Уткнуться ему в шею, чтобы опьянеть от его запаха. Разрешить сомкнуть вокруг меня кольцо своих рук, чтобы я снова могла почувствовать себя живой. Но я осталась лежать неподвижно, не в силах отвести от него взгляда.

— Эмма, ну что? Остаешься? — прошептал он, ласково погладив меня по щеке.

Я закрыла глаза, меня всю трясло.

— Остаюсь, — едва слышно ответила я, пытаясь впитать в себя энергию возникшего между нами поля.

Я понимала, что пора открыть глаза. Солнечный свет бил прямо в лицо. Но под одеялом, рядом с Коулом, было так тепло и уютно. Прищурившись, я покосилась на Коула. Но он молчал. Просто лежал и смотрел на меня с едва заметной улыбкой.

Высокие скулы Коула розовели в просачивавшихся сквозь стеклянную дверь лучах солнца, от кожи исходило слабое сияние. Я с трудом удержалась, чтобы не погладить его по лицу.