Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870-1918 - Мария Барятинская

Должна признаться, что была очень разочарована. Обернувшись к мужу, не смогла удержаться от восклицания: «И это город городов? А где же его удивительная красота?» – «Ты скоро изменишь свое мнение, – ответил он, – если запасешься терпением изучить и рассмотреть его, и тогда ты сможешь лучше оценить многие его необычайные красоты». И он в самом деле был прав. Я изменила свое мнение, и очень быстро. Мне достаточно было пройтись по городу и увидеть Форум, Палатинский холм и походить по Яникульскому холму, с которого Рим перед тобой как на ладони, где можно ощутить его величие, суметь увидеть все сокровища, которые он содержит.

Ярко-зеленые зонтики пиний, выделяющиеся на фоне неба – синего, как у Паоло Веронезе, – были очень живописны, а богатство нежнейших оттенков, которыми солнце украшало каждый купол и архитектурную деталь, притягивали и удерживали взгляд, так что только с усилием и неохотно можно было вернуться к обычной жизни. Но я должна на этом остановиться, иначе превращусь в отголосок Бедекера, а я не имею желания вступать в соперничество с этим искушенным мастером-экскурсоводом.

Через несколько дней после нашего приезда в «Гранд-отель», в котором мы остановились, прибыли фельдмаршал, великий князь Михаил Михайлович со своим сыном, великим князем Георгием и их свита. Их приезд не ожидался, и, поскольку отель был заполнен до предела, для старого князя не нашлось ни одной гостиной. Не зная, что делать, управляющий обратился ко мне. «Княгиня, – сказал он, – пожалуйста, не сочтите за оскорбление, но я не знаю, что делать. Мне очень не хочется просить вас, но не будете ли вы против того, чтобы уступить вашу гостиную великому князю? Мне очень бы хотелось, чтобы он остановился у меня в отеле». Я ответила, что буду рада это сделать, и комната была ему предоставлена в тот же день. Великий князь пришел навестить меня и поблагодарить. «Вы молоды и главным образом бываете на воздухе, – сказал он, – а я стар и вынужден сидеть в помещении».

Весьма забавный эпизод имел место в связи с этой гостиной и моей собачкой Мумом – той самой собачкой, которая так нас развлекала в Пломбьере. И муж, и я очень любили Рим, и мы, как правило, уходили утром знакомиться с его красотами и никогда не уставали от совместных прогулок. Мы часто посещали церкви и ради этих и многих других подобных случаев брали с собой собачку на поводке. Поводок был необходимой мерой предосторожности и потому, что любимым блюдом собачки были голуби, а их в Риме – бесчисленные стаи, и на залитых солнцем улицах они то прихорашивались, чистя перья, то прогуливались по ступенькам церквей и общественных зданий.

В одну из таких наших утренних прогулок пошел дождь, и улицы скоро стали грязными. Это был шанс для Мума, он не стал терять времени и скоро сам весь перепачкался. По возвращении в отель я передала его под опеку мальчику-коридорному, а мы пошли в ресторан обедать. Это было на следующий день после приезда старого великого князя, и мальчик, не зная, что комната уже не наша, отвел собачку в нашу старую гостиную, из которой корзина, конечно, была унесена, когда комнату занял великий князь. Когда великий князь вернулся, собачка приветствовала его самым шумным образом, и новый хозяин обнаружил, что диван и кресла покрыты грязью.

Пока мы обедали, его сын, великий князь Георгий, подошел к нам и сказал: «Идемте сейчас же. Мой отец хочет видеть вас по очень серьезному делу». Мой муж поднялся, чтобы пойти с ним. «Не вы, Толи, а только ваша жена», – сказал великий князь, улыбаясь. Я не могла догадаться, для чего я могла понадобиться. Но, войдя в комнату, я сразу все поняла, потому что на кушетке все еще сидел и лаял мой грязный Мум. Увидев меня, великий князь сказал: «Вы знаете, как я вам благодарен за эту комнату, княгиня, но я не ожидал, что мне также придется взять и собаку, особенно в таком состоянии. И так как я полагаю, что вы бы не поверили, что ваше любимое животное обладает столь дурными манерами, я подумал, что лучше было бы, если б вы сами увидели это. А потому я послал за вами. Теперь, когда вы увидели свою чудесную собачку, могу ли я попросить вас пообедать со мной?»

В то время великий князь Георгий был страстно влюблен в принцессу Марию Греческую и надеялся получить на свое предложение благоприятный ответ. Как и большинство влюбленных, великий князь был очень суеверен. Он был уверен, что одного лишь посещения церквей и произнесения молитв святым будет достаточно, чтобы исполнились его желания. Он теперь жил лишь этими ожиданиями и занимался покупкой самых дорогих вещей в качестве подарков к Новому году и Рождеству, чтобы продемонстрировать ей свою великую любовь, когда они счастливо обручатся. Очень часто мы его сопровождали.

«Гранд-отель» был общепризнанным местом встреч самых модных итальянцев и людей, составлявших великосветское общество. Дамы блистали изумительными нарядами, особенно на обедах. Потом, прохаживаясь по гостиной, можно было столкнуться с самыми замечательными людьми. Возможно, наибольшее внимание привлекали донна Николетта Грациоли и донна Мария Маццолени. Многие сицилийские дамы проводили зиму в Риме и останавливались в этом отеле, и среди них были принцесса Трабия и принцесса Паттерно. Итальянские женщины – самые красивые и очаровательные создания.

И там я познакомилась с д'Аннунцио. Интеллектуальная мощь и дар воображения этого великого итальянского поэта, которые проявились в его опубликованных трудах, поэмах, пьесах и романах, были слишком хорошо известны, так что у меня не было необходимости припоминать их тут. Внешне он был не очень высок, и маленький клинышек его желтой бородки придавал ему крайне саркастическое выражение. Несмотря на приятность его манер, его трудно было назвать по-настоящему симпатичным, он, казалось, наслаждался тем, что разбирает каждого на части; он выглядел чересчур самоуверенным и наверняка был слишком высокого мнения о своей особе. В то время он работал над своей книгой «Пламя» («Il Fuoco»), в которую ввел интимное описание знаменитой актрисы Элеоноры Дузе.

Он, несомненно, был великим поэтом и глубоко изучался всеми лучшими французскими и русскими авторами. И все-таки, несмотря на его талант, окончательное впечатление о нем нельзя назвать благоприятным.

Он подарил мне экземпляр «Il Fuoco» с очаровательным авторским посвящением, но, к сожалению, эта книга, как и многие другие драгоценные вещи, пропала в России. Россия в самом деле – огромная груда печальных воспоминаний.

Два года спустя, в 1901 году, я побывала на постановке его пьесы «Франческа да Римини» в Берлине, где главную роль играла Дузе. Пьеса была отличная, а Дузе в заглавной роли – восхитительна. Маркиз Империали, бывший в то время итальянским послом в Берлине (а потом в течение многих лет послом в Лондоне), пригласил меня в свою ложу. После представления он сказал мне: «Подождите минутку, княгиня, и я вам покажу нечто куда более прекрасное, чем та пьеса, которую вы только что видели». Должна признаться, что была в полном восторге от пьесы д'Аннунцио, которую считала самой прекрасной вещью, а маркиз явно забавлялся моим энтузиазмом. Сняв с полки своей библиотеки бессмертную книгу Данте, он прочел мне шестнадцатую песнь этой знаменитой поэмы, в которой вся история Франчески да Римини пересказана с таким пафосом. «Вот это стоит послушать, – сказал он. – Никто не может сравниться с Данте. Он превыше всех и навсегда – это один из воистину бессмертных!»