Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

может быть, наследница? Увлекшись, Туомас едва не запнулся о клубок телефонных проводов, спускавшихся прямо с потолка.

Обогнув высокую стремянку, Туомас едва не влетел в зеркало: света, поступавшего из кухни, скрытой за поворотом, как раз хватило, чтобы он не впечатался в него лбом. С каждым шагом прибавлялись запахи; он различал и запах кошачьей шерсти, опилок, обветшавшего дерева, и легкий душок канализации, но над всем этим царил запах незнакомых ему цветов и розмарина. Переступая порог небольшой сумрачной комнаты, Туомас ожидал увидеть заставленный горшками подоконник или пучки засушенных трав — но в кухне не было ничего этого. Запахи пронизывали воздух, набивались в носоглотку, но их словно оторвали от источника. У левой стены ютилась небольшая газовая плита, рядом с ней — эмалированная раковина, а над ними — ряды уютных деревянных полок и шкафчиков. Все идеально прибрано, ни одного лишнего предмета и никаких растений.

Его визит застал девушку с веником в руке. Она стояла посреди кухни и растерянно смотрела на рассыпанную по полу соль. Туомас все сильнее ощущал неуместность и бессмысленность этой встречи. Анфиса умерла, и все ответы умерли вместе с ней.

— Садись, чего зря стоять? — Девушка отставила веник в сторону, словно передумала убирать соль, и достала с подоконника бутылку с водой. — Заварю нам чаю, и расскажешь, как тебя сюда занесло. И при чем тут тетя Анфиса.

Туомас послушно занял место за столом. Еле слышно прошествовал мимо кот — огромное темно-серое облако с пушистым хвостом. Он презрительно обошел гостя по широкой дуге и примостился на подоконнике. Только сейчас Туомас понял, почему в кухне так сумрачно в середине дня — одну из форточек с наружной стороны заклеили плотной пленкой, а полупрозрачный тюль глушил солнечный свет.

— Меня зовут Туомас, — чувствуя себя глупо, он повторил первую фразу, которой обучали на курсах русского. — Я из Финляндии.

Девушка чиркнула спичкой, и под большим металлическим чайником вспыхнуло голубое пламя. Убавив огонь, она вытерла руки о широкий фартук и кивнула.

— Долго пришлось учиться?

Этот вопрос ему задавали и прежде, в основном приятели.

— Два с половиной года. А как… тебя зовут?

Чертова вежливая форма! Кто, когда и кому может говорить «ты» и «вы», сбивало с толку всех в его группе — и в итоге Туомас так и не понял до конца, почему уважение к незнакомцу не равно уважению к ребенку и как отличить, с каким из старших родственников уместна фамильярность. Поэтому еще в поезде решил, что будет всем говорить «вы», на всякий случай.

Но с девушкой из квартиры Анфисы у него само собой вырвалось «ты». Туомас приготовился обойтись без чая, если его выставят за хамство прямо сейчас, и стиснул в кармане письмо Найджелу. Вместо этого хозяйка обменялась странным — он был готов поклясться! — взглядом с недовольно фырчащим котом, еще раз вытерла руку и протянула ему.

— Майя.

Его пальцы попали в капкан из широких серебряных колец; Туомас не успел моргнуть, как девушка уже отвернулась, чтобы насыпать в пузатый фарфоровый заварник каких-то трав из жестяной банки. По комнате поплыл запах мелиссы и багульника, было и что-то еще — неуловимое, но волчий нюх не обманешь.

Все в этой кухне, в этой девушке и ее коте выбивалось из привычного мира. Призывно засвистел чайник: из носика фонтаном рвались вверх струи пара. Туомас поднялся, чтобы помочь, и тут же замер — Пимен одним прыжком оказался прямо перед ним и яростно зашипел.

— Эй… Я не…

— Все хорошо, — нервно бросила Майя коту и залила кипятком чай. — Видишь, все в порядке?

Туомас уселся обратно, не зная, что ответить. Поставив накрытый вязаной салфеткой заварник в центр стола, Майя чуть отодвинула стул и устроилась напротив Туомаса. Казалось, она не замечает, что разносит по полу соль.

Туомас так и не мог разглядеть ее лица как следует: специально или нарочно, Майя села спиной к окну и не сняла надвинутого на лоб капюшона. Ее наряд — хлопковая рубашка, широкие домашние брюки и передник — в окружении сильных травяных запахов делал хозяйку квартиры похожей на лесную фею, заглянувшую в городские владения.

— Откуда ты знаешь о тете Анфисе? — Майя разлила чай по фарфоровым чашкам и наконец подняла на Туомаса глаза.

Серые, очень глубокие серые глаза. Он уже в который раз за день растерял запас русских слов. Хороший же из него ученик, первый диплом на курсах! Значит, в тепличных условиях болтать легко, даже если это консульство, а в поле, да без подсказок, — сразу on tuppisuuna[15]?

Злость помогла справиться с волнением.

— У меня был знакомый… друг, — он понадеялся, что Майя сочтет оговорку простительной для иностранца. — Найджел.

Ему показалось, или Майя чуть вздрогнула, стоило только услышать имя? Он сильнее сжал в кармане письмо и сделал глоток: чай был горячим и горьким. Что за траву она заварила? Мелисса и багульник перебивали остальные запахи, но вкус… в составе было что-то еще, придававшее колючую горечь.

Туомас решил не показывать письмо.

— Его звали Найджел, и он… рассказывал мне про Анфису. Совсем немного, — быстро уточнил Туомас, чтобы избежать возможного допроса с пристрастием. — И теперь, когда его… когда он умер, я приехал, потому что… потому что не знал, как ей сообщить.

Вроде получилось внятно, пусть и не гладко. Майя задумчиво подула на свой чай и тоже сделала глоток. Что ж, напиток не отравлен… Туомас рассеянно отпил еще, стараясь не морщиться.

— Ты проделал долгий путь, из другой страны, — пробормотала Майя себе под нос, — только чтобы сообщить о чужой смерти?

Она ему не поверила. Еще бы. Туомас едва ли не хмыкнул — он бы и сам не поверил подобной глупости.

— Мне показалось, — кстати, отличная фраза на любой случай, — что они хорошо знали друг друга. Были друзья, ystävät[16].

— А вы с этим Найджелом? Тоже были друзьями?

По спине струился пот от чая и расспросов. Получалось сомнительно: если Найджел и Анфиса близко знали друг друга, почему Найджел не сказал своему другу Туомасу, что она уже два года как умерла? Туомас не слишком надеялся, что иностранство (есть такое слово?) его прикроет, — Майя уже заметила, что он неплохо говорит по-русски и вполне понимает все, что слышит.

— В некотором роде. Отчасти. Не очень близкими.

Ну все, ему конец. Теперь она пришпилит незваного гостя к стене, превратит в мышь и позволит коту Пимену растерзать на месте за вранье и вторжение. Майя действительно поднялась, но лишь для того, чтобы поставить на стол стеклянную сахарницу.

— Забыла предложить, —