Голубой жасмин - Вайолет Уинспир

— Я считаю необходимым уважать дом и гостеприимство друга. — Омар бен Сайд вежливо поклонился. — Я был счастлив познакомиться с вами, мадам, и надеюсь, что мы станем друзьями.

— Я тоже, — ответила Лорна, понимая, однако, что вряд ли это возможно: слишком уж он был предан Касиму, не способному, по его мнению, никому причинить зла или совершить ошибку. Все, ну просто все, даже этот обаятельный, образованный человек, нерушимо привязаны к этому принцу. — Я устала сегодня, доктор, так что позвольте пожелать вам доброй ночи.

— И вам, мадам — эмша бесселема.

Он молча пошел прочь, и мерцание его белого плаща вскоре затерялось между темных шатров. Во всем этом таилось своеобразное очарование, и беседа была такой откровенной лишь потому, что их лица скрыла маска темноты, а под маской даже самый застенчивый человек может позволить себе откровенность. Может быть, поэтому пустынные мужчины предпочитали, чтобы лица их женщин были скрыты чадрой? Может быть, чадра делала их более открытыми, искренними?

Лорна стояла у входа в шатер — одинокая, хрупкая, — не решаясь войти в свою тюрьму. Но наконец решительно шагнула внутрь и вдохнула томные ароматы сандалового дерева и турецкого табака, а также запах седельной кожи. Теперь эти запахи будут всегда напоминать ее похитителя.

Хасан — великолепный слуга — оставил кофе на примусе, а на подносе стояло блюдо с медовыми лепешками и миндалем. Девушка перекусила и улеглась с журналом. Журнал был французский, с фотографиями некоторых мест, где она бывала с отцом.

Она вздохнула и прошлась по шатру, в очередной раз осознав, что, хотя принца и нет все равно приходится сидеть здесь, как на привязи, и каждую минуту ждать его появления.

Одну за другой Лорна потушила лампы, и бисерная занавеска, шелестя, пропустила ее в гарем. Сегодня ночью необычно холодно; она бросила на оттоманку рыжеватую шкуру леопарда. Снаружи всхрапнул верблюд, зашипело пламя заливаемого костра, и постепенно лагерь погрузился в ночь.

Лорна лежала без сна, охваченная воспоминаниями. Она вертелась с боку на бок, стараясь забыть это красивое смуглое лицо, этот голос, обычно мурлыкающий «Apres l'amour»[49]; стараясь не ощущать, как он склонялся над нею, чтобы убедиться, что она спит, как нежно проводил губами по залитой слезой щеке, словно впитывая каждую слезинку и осушая ее лицо жарким дыханием.

Застонав, девушка зарылась лицом в подушку. Нужно вырваться отсюда! Может, попробовать завтра? Пораньше, до восхода солнца, пока Ахмед еще спит у себя?

В шатре имелись запасные седла и упряжь. Бутылку можно наполнить водой из кувшина, стоящего у постели, а от ужина осталось достаточно лепешек, которые можно взять с собой. Сердце Лорны учащенно билось. Она почувствовала, что с рассветом сможет убежать… И никто ее не удержит… Никакая смуглая твердая рука не остановит, чтобы снова засадить в эту тюрьму.

Лорна лежала, уставившись в темноту и вдыхая аромат сандалового дерева. Завтра в это же время она, возможно, снова будет в Ираа, за много миль от этого лагеря.

Девушка едва дождалась рассвета, который, крадучись, проник за бисерную занавеску.

Наконец Лорна была на свободе и теперь неслась верхом навстречу восходящему солнцу!

До чего же оказалось легко выскользнуть из шатра и взять лошадь, не выбирая, ибо не резвых и не выносливых лошадей в загонах принца Касима просто не было. Эта молодая, шустрая кобылка шафрановой масти, с белыми носочками поначалу пугалась, но теперь они с Лорной поняли друг друга, приспособились, и кобылка шла ровной стремительной иноходью.

От рассветного воздуха, пьянившего, как вино, да еще от долгожданного ощущения свободы в голове у девушки слегка шумело. Она скакала по волнистым пескам не останавливаясь, стараясь как можно дальше уйти от лагеря в надежде, что ветер скоро сотрет все следы.

Какой дул ветер! Холодный, прямо в лицо, он засыпал песком глаза, которые и без того болели после бессонной ночи.

Лорна ликующе рассмеялась! Свобода! При ней было все необходимое: в дорожной сумке лежали кожаная бутылка с водой, еда, плащ от ночного холода и муслиновый шеш для защиты головы от палящего полуденного солнца.

Она не сомневалась, что скачет в правильном направлении, в сторону холмов Ираа. Нет, ей не было страшно: девушка удирала от человека, один только хмурый взгляд которого мог напугать ее гораздо сильнее, чем все эти бесконечные волны песка да случайно долетевшие крики хищников.

Вокруг ширился лимонный рассвет, и Лорна не переставая понукала кобылку. Ведь с наступлением дня ее исчезновение немедленно обнаружат. Захра принесет в шатер кофе и, увидев, что ее нет, туту же поднимет тревогу. Ахмед, подстегиваемый страхом перед шейхом, тут же бросится на поиски: облазит все скалы, не пропустит ни одного лошадиного следа, осмотрит все вокруг своими ястребиными глазами и загонит лошадь, но постарается найти Лорну.

Ее плащ распластался по ветру, который тут же засыпал все следы, оставленные копытами кобылки. Ветер, благословенный союзник! Он скрывал девушку, и, опьяненная радостью от вновь обретенной свободы, она не удивилась и не обеспокоилась тем, что ветер нынешним утром дул слишком сильно, а солнце было какого-то необычного цвета.

Скачка отвлекала Лорну от размышлений, а бесконечность пустынных пространств успокаивала развинченные нервы. И к тому времени, когда все-таки пришлось ненадолго остановиться, чтобы дать передышку лошади, девушка уже успокоилась. Она закурила сигарету, крепко держа уздечку, — на этот раз у нее не было ни малейшего желания рисковать.

Оглядевшись по сторонам, Лорна заметила, что пески как-то странно темнеют — пятнами. Посмотрела наверх, в покрывающееся облаками небо, и тут только ощутила, какое безмолвие воцарилось: было так тихо, что шуршание песков казалось вообще единственным звуком в мире.

«Женщина похожа на пустыню, — сказал как-то шейх на одной из их совместных прогулок. — У обеих в сердце множество тайн, у обеих умиротворение соседствует с бурей».

Да, пустыня — место, полное тайн. Здесь можно прожить всю жизнь и все-таки никогда не разгадать их все. Вцепившись в поводья, девушка внимательно вглядывалась в цепочку холмов впереди, до которых надеялась добраться еще засветло. Они были в голубоватом мареве, такие близки и все же такие далекие. Вдруг лошадь сначала встала на дыбы, а потом затанцевала на месте, словно в цирке. Лорна еще крепче ухватилась за поводья и пришпорила кобылку. Она знала некоторые слова, которыми шейх обычно успокаивал пугливых лошадей, и в конце концов кобылка, фыркнув, снова пошла ровным галопом.

Вскоре на лицо девушки упали первые капли дождя, и почти сразу же пошел настоящий ливень. Пару раз Лорне даже показалось, что она слышала отдаленный раскат грома где-то там, за холмами Ираа.

Буря в пустыне — вещь малоприятная, но лучше встретиться лицом к лицу с любой опасностью, чем быть пойманной или вернуться к тому человеку, от которого ей удалось наконец-то ускользнуть. Даже мысль о его ярости была невыносима. Находиться рядом с ним просто мучение, и ей это больше не выдержать. Ведь он ее не любит; она для него только забава, временный каприз… Когда пройдет новизна чувств или долг перед отцом призовет его в Сиди-Кебир, он тут же избавится о нее.