Сны сирен - Евгений Ничипурук

Будет с тебя неба

Утром забирают сна кисти.

Жизнь предсказуемо нелепа,

но есть всякие тонкости.

Мелочи складываем в сердце понемножку.

Они дороже любых купюр без сомнения.

Мы исчезаем. Остаются тепла крошки —

самые маленькие и яркие мгновения.

Все события и персонажи книги вымышлены. Любые совпадения случайны

Все началось с Вильяма Херста. Не знаю, почему именно мне приснился этот человек. Да и вообще, почему именно со мной произошла вся эта история… Знаю только одно – мы не выбираем свои сны. Это сны выбирают нас.

В ту ночь мне приснился Вильям Херст.

– Кто такой Вильям Херст? – спросила ты наутро.

– Понятия не имею. Просто имя из сна. Что-то еще было про него, но толком вспомнить не получается. Помню только, что это все очень важно. Знаешь, бывает такое: просыпаешься и думаешь, что во сне тебе далось некое особое знание… И вот сегодня я проснулся и понял, что Вильям Херст – это некто важный. Необязательно важный вообще, в глобальном смысле. А важный для меня. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю. Это как услышать в глупой песне смысл, который в нее никто и не вкладывал. Смысл, который раскрывается только тебе. С тобой такое бывало? Вот слушаешь что-то явно посредственное, а кажется – шедевр. А все потому… потому, что чем-то цепляет… каким-то особым кодом. Причем цепляет только тебя.

– Да… вот и сны так же… Просто дымка в голове. Туман. Полубредовое состояние, а думается, что в нем скрыт больший смысл… Вильям Херст. Точно скажу тебе – в этом имени прячется ключ не к одной двери.

Я хлебнул горячего чая и зажмурился от удовольствия. Редкое утро, когда мы завтракаем вдвоем. Раньше мне казалось, что нет ничего важнее, интимнее, чем вот так пить утренний чай и рассказывать друг другу сны. И тебе, и мне часто снились красочные, яркие сны с замысловатым сюжетом и скрытым смыслом. Зачастую они были интереснее многих фильмов и книг. Не делиться ими было бы крайним проявлением эгоизма. И вот мы пили чай и рассказывали друг другу сюжеты сновидений. Часто спорили. Ты придавала чуть больше значения символам, я же, скорее, увлекался сюжетными поворотами. Но все это детали. На самом деле мы очень подходили друг другу. Как никто другой. Потому что оба могли видеть все ЭТО.

Но со временем такие завтраки стали редкостью. И не потому, что сны исчезли. Нет. Просто мы стали более занятыми людьми и распорядки наших дней не всегда совпадали. Мы уже не вставали одновременно, как, впрочем, и редко вместе укладывались спать. Часто ты засиживалась допоздна, а мне, наоборот, приходилось вставать очень рано. Мне не хватало таких вот совместных завтраков. Поэтому, когда тем утром нам выдалась такая редкая возможность начать день вместе, я очень обрадовался. И, конечно, этот непонятный Вильям Херст тоже оказался в тему. Все как раньше. Будто и не изменилось ничего. И для меня это было очень важно.

– Надо посмотреть в Интернете, кто такой этот Вильям Херст. Что-нибудь про него еще знаешь? – Ты насыпала в тарелку шоколадные хлопья и залила их молоком, а потом пояснила: – Нужны подробности. Наверняка этих Вильямов Херстов миллион.

Я подумал и вдруг понял, что мой Вильям Херст не совсем наш современник. Точнее, он, возможно, еще жив, но гораздо старше меня. А может, и умер давно. Мне почему-то он представился похожим на героев книг Трумана Капоте. В твидовом пиджаке и с сигаретой в зубах. А значит, его молодость приходится на середину прошлого века.

Недолго думая, я набрал в Yandex «Вильям Херст». По запросу нашлось 14 678 ссылок. Первое место по упоминаниям занимал газетный магнат Вильям Херст, умерший в тысяча девятьсот пятьдесят первом году. Несокрушимая скала журналистики, вознесший ее на небывалые высоты, акула капитализма, настоящий монстр, сколотивший огромное состояние благодаря своему таланту журналиста, чутью продюсера и хватке бизнесмена. В общем, великий человек, харизматичный и влиятельный, ставший самым богатым предпринимателем в Америке, современник и соперник знаменитого Говарда Хьюза… Только явно это не тот Херст, что был интересен мне. Мой Херст куда скромнее. Хотя наверняка тоже успел наследить за свою жизнь.

Копаясь в Херстах, я отрыл сумасшедшего ветерана, из года в год у себя на ранчо реконструировавшего события какого-то там сражения в американской войне, убийцу-гангстера, сбежавшего из тюрьмы в восемьдесят третьем и пойманного в восемьдесят четвертом, а потом ставшего прототипом героя очередного голливудского блокбастера. В американском Googl'e нашелся еще добрый десяток Херстов – инженеров, бывших военных, поваров и учителей. Но что-то мне подсказывало: это все не то. Пока я лазил по ссылкам, ты читала свою почту. Рассматривала фотографии, присланные вчера твоими родителями. Мне тогда подумалось, что это какое-то ненастоящее утро. Слишком уж идеальное. Спокойное. И вот тут, едва мне подумалось про спокойствие, я ни с того ни с сего осознал, что Херст был художником.

– Вильям Херст был художником, – сказал я тебе.

– Нашел в Интернете? – спросила ты и оторвалась от своего лэптопа.

– Нет. Наверное, я просто вспомнил какую-то часть сна. И понял, что он был художником.

– И что он рисовал?

– Не поверишь. Вот сейчас мне кажется на сто процентов, что он рисовал комиксы. Причем не просто комиксы, а комиксы на тему Рая и Ада. Да… И получалось у Херста очень живо. По-настоящему. Все сюжеты он брал из своих снов. И поэтому в них зачастую не было привычной нам логики. Люди называли его сумасшедшим. А ему было плевать. Он продолжал рисовать свои комиксы… А потом с ним что-то случилось. Не знаю что, но нечто важное для НАС. Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто вдруг вспомнил, что ли… как будто вспомнил. Наверное, мне приснилось, а теперь вот вспомнилось. Бывает так.

– Да, бывает. И очень часто. Ну вот, можно не смотреть в Интернете. Мне кажется, что твоего Вильяма Херста там нет. Какой угодно есть, а такого, чтобы рисовал комиксы по мотивам своих снов, – нет. Потому что он сам из сна. Из твоего сна… Хотя история суперская. Настоящая и красивая. Знать бы, что с ним стало. Может быть, вспомнишь еще… расскажи обязательно, если вспомнишь.

– Конечно. – Я закрыл окошки поисковиков и стал собираться на работу. За окном была мерзкая московская зимняя погода – дождь со снегом и грязью. Мне очень не хотелось выходить на улицу. Гораздо сильнее мне хотелось посмотреть сон про Вильяма Херста и его комиксы.

Так уж вышло, что любая история имеет свое начало. Любая, даже самая невероятная. И вся фишка в том, что понять, что вот именно сейчас эта самая история начинает раскручивать свой гигантский невидимый маховик, практически невозможно. Лишь много позже, отмотав пленку назад, можно сказать: «Именно в тот день и началась эта история». Если б всегда знать, к чему приведут те или иные события, мир был бы совсем другим.