Амнезия души - Татьяна Коган

Кошка отрывисто мяукнула и с оскорбленным видом проследовала на кухню. Улыбка стянул кроссовки, схватил пакеты и пошел следом. Открыл рыбные консервы, навалил в миску и поставил ее на пол. Только после этого выложил остальные продукты на стол, включил чайник и поставил в микроволновку замороженную лазанью. Обычно Улыбка не ужинал поздно, но сегодня днем толком поесть не получилось, и он здорово проголодался.

Часы показывали без четверти час. Парень переоделся в домашние шорты, распахнул настежь окно и принял упор лежа. Сделав три подхода отжиманий, метнулся в душ, наскоро смыл с себя дневной пот и вернулся на кухню, где уже остывало готовое блюдо.

Улыбка протянул руку погладить насытившуюся кошку, но та зашипела и убежала. Столь своенравное создание еще поискать. Парень улыбнулся и принялся за пищу. Мокрую спину приятно холодил теплый ветер – дневная жара наконец-то спала, и свежий воздух медленно опускался на ночные улицы. Улыбка любил темное время суток. Если бы не ранний подъем на работу, предпочел бы бодрствовать по ночам и высыпаться днем. Был в его жизни период, когда приходилось работать в основном по ночам, и хотя он уставал до полусмерти, все равно чувствовал себя комфортно и легко. За минувшие полтора года Улыбка забыл, что значит легкость.

Достал турку, щедро сыпанул туда кофе, налил воды и поставил на плиту. Чтобы нормально заснуть, ему нужно выпить крепкого кофе – странно, но факт. Большинство людей не могут без кофе проснуться, а Улыбка – наоборот. Видимо, что-то особенное творилось с его организмом. Друг Толька частенько подшучивал по этому поводу. Они давно не виделись. Улыбка пообещал себе, что через неделю, максимум две, обязательно навестит товарища.

Густая светло-коричневая пена подступила к краям. Парень выключил плиту, позволил пене подняться еще дважды и налил ароматный напиток в кружку. С ней и пошел в спальню. Собственно, спальней комната была только по ночам, а днем превращалась в гостиную или кабинет – по его желанию. В однокомнатной квартире не разгуляешься. Но лучше маленькое жилье, да свое, где ты сам себе хозяин и никому ничего не должен.

Кошка восседала на прикроватной тумбочке, на которой лежала плоская подушка, обтянутая бархатной наволочкой. Это было излюбленное место Матильды, где она проводила немало времени, слюнявя и покусывая уголок подушки. Увидев хозяина, кошка легла, поджав лапы под пузо в ожидании ласки. Без ежевечернего ритуала человеку не давали заснуть. Поглаживания в течение десяти-пятнадцати минут настраивали Матильду на умиротворенный лад, и в течение всей ночи она не предпринимала попыток будить хозяина.

Улыбка сел на край кровати. В одной руке держал чашку с кофе, другой чесал кошку за ухом.

Полтора года назад произошло событие, изменившее жизнь Улыбки. Как быстро летит время! Казалось, только вчера он узнал страшную новость, только вчера метался в бессильной ярости, клялся отомстить – неизвестно кому, хоть самому Господу Богу, – лишь бы восстановить справедливость. А поди ж ты, уже почти два года минуло. Не проходило ни дня, чтобы Улыбка не вспоминал то праздничное январское утро, когда он включил телевизор и услышал последние новости.

Улыбка не отличался впечатлительностью, за неполные двадцать девять ему удалось испытать много неприятных эмоций, побывать в ситуациях, из которых не каждый выйдет живым. Два года срочной службы в ГРУ, еще три – по контракту. В горячих точках побывал, в спецоперациях участвовал, научился выживать любой ценой и укрощать беспокойную совесть. Иногда бывало так тяжко, что хотелось зажмуриться и очутиться в иной реальности, где нет ни страха, ни боли, ни автоматных очередей, ни того лейтенанта, которому снесло фугасом полголовы… Большинство людей черпает информацию о событиях в мире из Интернета и газет, да только многого в газетах не напишут. Улыбка знал об этом как никто другой. Редкая новость могла бы его удивить, и уж тем более повергнуть в шок. И все-таки в то морозное солнечное утро, услышав равнодушную речь диктора, на несколько долгих секунд он забыл, как дышать. Стоял посреди комнаты и хватал ртом воздух, как выкинутая на берег рыбина.

Нормальный человек не верил бы в услышанное до последнего, подпитываясь глупой надеждой на возможную ошибку. Разве такое происходит в мирной жизни? Чтобы раз – и черта, финиш. Наверняка все еще обойдется. Обычное недоразумение.

Улыбка поверил сразу. Что-то перемкнуло внутри, и пришло мгновенное осознание: все так и случилось. Как прежде, никогда не будет. Добро пожаловать в ад. Оставь надежду всяк сюда входящий.

Ему никогда не нравилась зима. Ту зиму он просто возненавидел.

Матильда вякнула, недовольная тем, что рука хозяина замерла без движения. Улыбка возобновил поглаживания и отхлебнул горьковатый напиток, с трудом отвлекаясь от воспоминаний.

Самое противное, что, дав себе слово, он до сих пор его не сдержал. Не потому что ленился или боялся, а потому что не знал, с чего начать. Трудно, но реально решить уравнения с двумя или тремя неизвестными. Но что делать, когда неизвестны – все без исключения?

И все-таки Улыбка не отчаивался. Он не предпринимал активных действий, затаившись до поры. Ждал удачного момента, неуловимого изменения ситуации. Иногда легкое движение почвы сдвигает монолитные плиты, закрывавшие выход из пещеры. Иногда самая малость, ничтожный нюанс позволяет увидеть картину целиком. Интуиция, не раз выручавшая Улыбку в критических обстоятельствах, подсказывала, что нельзя терять бдительность. Нужно находиться в постоянной готовности, чтобы не упустить шанс. Пауза затянулась на долгие месяцы, но он знал, что это вынужденный простой. Рано или поздно что-то изменится.

И ведь изменилось.

Всего два слова. Имя и фамилия. Для кого-то они ничего не значили. Мало ли имен и фамилий на планете? Услышал и забыл. Но Улыбка забывать не собирался. Два этих слова означали долгожданное начало пути. Теперь он понимал, в каком направлении двигаться.

Допил остывший кофе, поставил чашку на пол и лег, не расстилая постель. В комнате было светло: городские огни вливались в окна пятого этажа, разбавляя ночные тени. Удовлетворенная Матильда урчала, как трактор, обещая не донимать хозяина до утра. На стене темнели фотографии в рамках. На одной – отец с матерью. На второй – сестра с мужем и маленьким сыном. На третьей – сам Улыбка с другом Толькой, чумазые, в камуфляже, с автоматами наперевес.

С Толькой они познакомились в армии и крепко сдружились. Вместе подались в контрактники, вместе написали рапорт об увольнении. В первый же год службы к Тольке приклеилось прозвище Адавайте. Он всегда генерировал идеи, чего бы они ни касались – работы или досуга. Обычно так и начинал: «А давайте прапору сигаретку с анашой подсунем?», «А давайте на стрельбище, когда командир забухает со своими коллегами, обкусим у гранаты усики чеки, зафиксируем обломок внутри полоской скотча и принесем ему со словами: «Товарищ майор, три раза кидали – не взрывается, падла!», «А давайте прикроем Зеню, пусть в самоволку метнется, а то совсем зачах без увольнительных».

Толька умел нравиться людям. Может, потому что сам предпочитал видеть в них только лучшие качества.