Прощай, Золотой лев! - Сьюзан Элоиза Хинтон

– Слушай, чувак, от рома у меня будет разве что похмелье на выходных, а вот за траву можно сесть на пять лет.

– Ну, законы не всегда справедливы.

– Но именно так обстоят дела.

Я был растерян: вроде бы Марк никогда не курил траву, и я не понимал, с чего это он ее защищает.

– Я не курю траву, не волнуйся,  – сказал Марк, прочитав, как обычно, мои мысли.  – Просто не люблю, когда ты осуждаешь других.

– Ты о чем вообще? Я ни слова не сказал!

Марк помолчал.

– Помнишь, как вобы любили приезжать сюда, чтобы отделать кого-нибудь?

– Ага.

– А помнишь, как мы с тобой отлупили какого-то хиппи в парке?

– Ага.

– Я отбитый, Брайон, но не тупой.

Остаток пути до дома мы проехали молча.

Я подобрал Кэти в больнице. Я не рассказал ей про поездку в странный дом в поисках Эмэндэмса: не было смысла ее огорчать. В конце концов, я же его не нашел.

Мы ездили туда-сюда по Ленте, потом по пути домой зарулили в парк, как обычно. Мои чувства к Кэти становились день ото дня всё серьезнее, и это было очень странно. Раньше я всегда придерживался тактики «погуляли и хватит». Даже с Анджелой речь шла, скорее, о гордости, чем о любви. Но я всё еще не сказал Кэти, что люблю ее. Так же как не поблагодарил когда-то Чарли, когда он одолжил мне машину. Я просто не мог сказать такое, когда оно и правда что-то значило.

– Слушай, Кэти,  – сказал я, когда мы уже ехали к дому.  – Если бы у меня было кольцо, ты бы его носила?

– Да,  – сказала она. Так у нас всё стало всерьез.

Высадив Кэти возле ее дома, я поехал к Терри Джонсу. Там я должен был подобрать Марка, но дома никого не оказалось. Родители Терри уехали на выходные, что обычно означало время пьянок и покера в доме Джонсов. Я решил, что все отправились за бухлом и девчонками, и решил подождать их возвращения на крыльце.

Ночь была прохладная, но не слишком, вот-вот должна была начаться весна. Зима была очень странная. Еще прошлой осенью мы с Марком мыслили одинаково, как один человек, а теперь даже разговаривать по-человечески не могли. Осенью Чарли был еще жив и прикапывался к нам из-за долгов за колу. Я бегал за девчонками и обыгрывал всех в бильярд. Эмэндэмс читал «Ньюсвик» и зарабатывал, присматривая за братьями и сестрами. Теперь всё было иначе.

Я сидел на крыльце, курил и размышлял, когда рядом притормозила машина. Я подумал, что это кто-то еще приехал на вечеринку, так что не обратил на нее внимания. Вдруг прямо передо мной оказалось четверо парней, я пришел в себя и осознал, что двое из них – Тим и Кудряха Шепарды.

– Я думал, вы за решеткой,  – любезно сказал я, притворяясь, что еще не понял: они явились сюда с единственной целью – выбить из меня дух.

– Уже нет,  – сказал Тим. Он меня пугал. Таких я называю «суровый парень». Кудряха больше языком трепал, а вот Тим приводил его угрозы в исполнение. Он был самый настоящий бандит. Знаю, многие так называют всех парней с восточной стороны, но Тим правда был бандитом.

– Ясненько,  – сказал я, продолжая курить и пытаясь казаться невозмутимым. Если мне удастся заболтать их, может быть, появится Марк, или Терри, или еще хоть кто-нибудь.

– Видел Анджелу в последнее время? – спросил Тим.

Кудряха молчал – даже он трепетал перед старшим братом. Было в Тиме Шепарде что-то такое – лицо всё в шрамах, походка вразвалку, блеск черных глаз,  – что давало всем понять: он настроен серьезно.

– Ага, как раз вчера вечером столкнулся с ней на Ленте, мы с ней покатались.

Я решил не втягивать Марка; очевидно, он их не интересовал.

– Серьезно? А ты знаешь, что Анджел сегодня утром постриглась? Так люди говорят. Но мне она сказала кое-что другое.

Я почувствовал, как пот струится у меня по спине и выступает на ладонях. Моя сигарета затряслась, так что я выплюнул ее на крыльцо, а потом спокойно спросил:

– А тебе она что сказала?

– Что ты напоил ее и отрезал ей волосы. Это правда?

– Да, это правда, и я сожалею об этом,  – я решил выложить всё сразу, не играть в эти игры и не ходить вокруг да около.  – Это было подло, и мне очень жаль.

– Сейчас ты пожалеешь еще сильнее,  – сказал Тим, и двое парней, которых я видел впервые в жизни, накинулись на меня, прижали руки к бокам и держали, пока Тим и Кудряха по очереди меня лупцевали.

В конце концов я вырубился, но не так быстро, как хотелось бы.

Когда я пришел в себя, Марк вытирал мне лицо мокрой тряпкой.

– Брайон, ты как? Не шевелись только.

Я подавил стон, потому что в комнате были другие ребята. Вообще-то перед Марком я обычно не строю из себя сурового парня, но тут надо было соответствовать своей репутации.

– Что случилось? Кто тебя так?

– Шепарды,  – сказал я. Я затаил дыхание от боли, в обоих боках кололо, лицо как будто пульсировало, и я не мог открыть глаза – так распухли веки. Во рту стоял странный привкус, я понял, что это кровь.

– Хочешь в больницу? – спросил Марк. Голос у него был такой обеспокоенный, что мне стало его жалко.

– Нет.

Я никуда не хотел ехать: казалось, стоит мне пошевелиться, и я развалюсь на части.

– Можно я тут останусь? – я догадывался, что нахожусь дома у Терри и, похоже, лежу на кровати.

– Конечно, чувак! – я узнал голос Терри.  – Слушай, ты как будто только что из мясорубки.

– И ощущения такие же,  – сказал я, хоть эта шуточка и стоила мне новой порции покалываний в боку. Репутация – дело такое: умри, но соответствуй.

– Я позвоню нашей старухе,  – сказал Марк,  – а потом мы найдем Шепардов.

– Марк! Я хочу поговорить с тобой. Наедине.

– Конечно, чувак. Давайте-ка отсюда, ребята,  – и они послушались, просто потому что Марк – это Марк.

– Слушай, мне дико больно говорить, так что я не буду повторять, и спорить я тоже не хочу.

– О’кей,  – голос Марка звучал удивленно. Мне хотелось увидеть его лицо. Я понимал: ему не понравится то, что я сейчас скажу. Я чувствовал, что Марк сидит на краю кровати. Я потянулся туда, где должна была быть его рука, и