Противостояние. Армагеддон - Стивен Кинг

— Марк, ты же убьешь себя! — с негодованием воскликнулаФрэн.

— А ты на себя посмотри, Фрэнни, — с лукавой интонациейпроизнес Марк.

А Стэн Ноготни начал задумчиво поговаривать о путешествии наюг. Возможно, он остановится в Акапулько на несколько лет, а потом отправится вПеру.

— Вот что я тебе скажу, Стью, — сказал он. — Все эти людираздражают меня до чертиков. Из дюжины я едва ли одного знаю в лицо. Людизапирают на ночь свои дома… не смотри на меня так, это факт! Я часто думаю обАкапулько. Если бы я только смог убедить Джени…

Не так уж будет плохо, — подумал Стью, наблюдая за тем, какФрэн качает воду, — если Свободная Зона распадется. Глен Бэйтмен согласился быс ним — он в этом абсолютно уверен. Свободная Зоны выполнила своепредназначение. Так что лучше разбежаться в разные стороны, пока…

Пока что?

На последнем заседании Комитета Свободной Зоны, когда Стью иФрэн еще были в городе, Хью Петрелла попросил и получил право вооружить своихподчиненных. В начале июня один пьяный избил подчиненного Петреллы и швырнулего в окно бара на Перл Стрит. Пострадавшему пришлось наложить свыше тридцатишвов и сделать переливание крови. Петрелла считал, что этого никогда бы непроизошло, если бы блюститель порядка был вооружен. В городе вспыхнулаполемика, к которой никто не остался равнодушен. Многие люди (и Стью среди них)считали, что если бы блюститель порядка был вооружен, то он бы, конечно, не былранен, но пьяный был бы убит.

«Что происходит вслед за появлением вооруженной полиции? —спрашивал он себя. — Каково следствие?» И ему показалось, что в ответ на еговопрос зазвучал ученый, немного суховатый голос Глена Бэйтмена: «Вы вооружаетеих более смертоносным оружием. Снабжаете их патрульными машинами. А когдагде-нибудь в Чили или в Канаде обнаруживается еще одна Свободная Зона, выназначаете Хью Петреллу министром обороны, просто на всякий случай, и,возможно, вы станете посылать шпионские отряды, потому что в конце-то концов…»

«ОРУЖИЕ ЛЕЖИТ ВОКРУГ И ТОЛЬКО И ЖДЕТ, ЧТОБЫ ЕГО ПОДОБРАЛИ».

— Давай уложим его, — сказала Фрэн, поднимаясь поступенькам.

— О'кей.

— Что это ты тут сидишь с таким кислым видом, а?

— С кислым видом?

— Ну да.

Двумя пальцами он раздвинул уголки рта в улыбке.

— Так лучше?

— Гораздо. Помоги мне уложить его.

— С удовольствием.

Следуя за ней в дом Матушки Абагейл, он думал о том,насколько было бы лучше, если бы все просто разошлись в разные стороны.Отложили бы создание общества на возможно более долгий срок. Именно с созданиемобщества начинают возникать проблемы. Именно тогда клетки сходятся вместе иначинают наливаться темной силой. Нет нужды раздавать полицейским оружие, дотех пор, пока они не перестанут помнить имена… лица…

Фрэн зажгла керосиновую лампу, и вокруг распространилосьмягкое желтое сияние. Питер сонно наблюдал за ними. Он наигрался вдоволь. Фрэннадела на него ночную рубашку.

«Чего у нас вдоволь, так это времени, — думал Стью. — Времяжизни Питера, время жизни его детей, а может быть, даже внуков. Примерно до2100 года, но не больше. За это время бедная старушка земля успеет немногооправиться. Сезон отдыха».

— Что? — спросила она, словно подслушав его мысли.

— Сезон отдыха, — повторил он.

— Что это значит? — спросила она.

— Все, — сказал он, взял ее за руку и посмотрел на Питера.

— Фрэнни, — сказал он после паузы и заглянул ей в глаза.

— Что, Стюарт?

— Как ты думаешь… Люди научатся чему-нибудь?

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, помедлила и так и нерешилась заговорить. Керосиновая лампа мигала. Глаза ее казались невероятноголубыми.

— Я не знаю, — сказала она наконец. Казалось, она быланедовольна своим ответом, ей хотелось добавить что-то еще, как-то пояснить своислова, но она смогла лишь повторить снова: — Я НЕ ЗНАЮ.

Нам нужна помощь, считал Поэт.

Эдвард Дорн

Он проснулся рано, и был восход.

Высоко над ним голубел небосвод.

Тогда он сел, огляделся вокруг. Острый риф выступал изтемнеющих вод. Он был на пляже, белом, как кость. Бирюзовое море вздымалостранные лодки. Это были (каноэ, каноэ с выносными уключинами)…

Он знал это, но… откуда?

Он поднялся на ноги и чуть не упал. Его трясло с ног доголовы. Он чувствовал похмелье.

Он обернулся. Зеленые джунгли прыгнули к нему в глаза,темная мешанина деревьев, лиан, широких листьев и цветов, которые были(розовыми, как сосок девочки из церковного хора)…

Он снова почувствовал изумление.

Кто такая девочка из церковного хора?

И, если уж на то пошло, то что такое сосок?

Попугай ара вскрикнул при виде его, слепо рванулся вперед,врезался в толстый ствол старой индийской смоковницы и упал мертвым у ееподножия, задрав лапки кверху.

Мангуста посмотрела в его обожженное, поросшее щетиной лицои умерла от мозговой эмболии.

Жучок, деловито взбиравшийся по стволу пальмы, почернел ипревратился в черный остов. На мгновение между двумя его антеннами зашипеламолния голубого электричества.

«КТО Я?»

Он не знал.

«ГДЕ Я?»

Какая разница.

Он пошел — заковылял — к краю джунглей. В ушах у негозазвенело от голода. Его мозг был пуст, как мозг новорожденного ребенка.

Он был уже на полпути к темной зелени, когда из неепоявилось трое человек. Четверо. Полдюжины.

Коричневые, гладкокожие.

Они уставились на него.

Он уставился на них.

Он начал вспоминать.

Шесть человек превратились в восемь. Восемь — в дюжину. Всеони сжимали копья. Они стали угрожающе потрясать ими. Обросший щетиной человекпосмотрел на них. На нем были джинсы и старые потрескавшиеся ковбойскиеботинки. Больше ничего. Его торс был белым, как брюхо карпа, и очень худым.