Магазин путешествий Мастера Чэня - Мастер Чэнь

Дизель пахнет шашлыком сомнительного качества. Покидая коралловый рай, корыто изрыгает этот шашлычный дым, поворачивается боком, содрогается и идет по прямой дороге к Чангу.

Как это сооружение держится на воде, понять трудно.

Хотя по этой воде чего только не ходит. Коралловый остров хранит легенду о русском туристе из Кемерово, который взял у Пана в прокат каяк – ободранную пластмассовую штамповку синего цвета. Погрузил туда свою девушку (и выдал ей второе весло), взял на борт ящик поначалу холодного пива (а в карман кредитную карточку) и рванул по упругим зеленым волнам от Вая к Чангу, параллельно с бревенчато-дощатыми кораблями-корытами. Речь, вообще-то, об открытом море. Борт пластиковой посудины отстоит от волны сантиметров на десять.

Чанг с Вая виднеется на горизонте. Корыто на своем дизеле проходит этот путь за сорок минут. Болтавшаяся на волнах синяя скорлупка дошла до Чанга на закате – повезло. Было понятно, что обратно сегодня идти не стоит. Пара туристов на два дня сгинула на Чанге, по принципу «что понадобится – купим»: скутер на день, фрукты, скрипучие бунгало за 500 батов, если захочется спать.

Но каяк, погрузив его на разноцветное корыто с китайцами, Пану они потом вернули – и сами осели у него на острове еще на неделю.

Полиция к тому времени считала их уже мертвыми, но если вы на острове Вай, то это несущественная деталь.

Ксения между делом написала репортаж об этом и многом другом, дерзко назвав его «Сны Чанга» и загадав – хоть кто-то поймет, откуда плагиат?

Никто из редакторов не уловил, в чем здесь тонкость, то есть фишка. И одновременно не стало и самих редакторов – журнал «Гламурама» закрылся, поскольку сегодня никому уже неинтересно, как живут и что думают богатые и знаменитые.

Вот когда Ксения вспомнила вопрос Камалова: почему не в Монако?

«Почему?» – эхом отозвался остров Вай.

Она наблюдала за ним еще день. Ей уже было понятно, что идея насчет двух воюющих друг с другом островов сомнительна; скорее всего, бывшие враги и не знали, что оказались рядом друг с другом. Ксения также уже знала, что невидная женщина рядом с Камаловым – это медсестра. И наконец задала ему тот самый, неотвязный и повторяющийся вопрос: почему?

Камалов мог бы ей ответить, что все дело в далеком 1993 годе. Тайцы тогда понадеялись, что к ним пойдут толпы русских туристов. Людей из новой страны – кстати, в итоге так и получилось. И устраивали ознакомительные поездки для всех, кто в 1993 году имел значение.

Попал в такую поездку и Камалов, довольно молодой и очевидно гениальный член-корреспондент Академии наук, математик. Он, хотя худым и тогда не выглядел, не только не был еще олигархом, он для этой поездки обменял рублей на 134 доллара ровно и 29 долларов привез обратно.

Он только один день пробыл на острове Вай. Полдня ушло на употребление крепких напитков на вот этой самой террасе домика с людьми, чье имя теперь попробуй вспомни.

И он даже не заметил сам остров. Вай остался у него где-то на окраинах памяти – что-то было, мелькнуло, не успел заметить, не успел понять.

И за все прошедшие годы…

Камалов видел какие угодно острова в каких угодно морях. На один, рядом с Сицилией, он прибыл на яхте, сошел на берег в сшитом на заказ черном шелковом костюме, пиджак немедленно пришлось снять. Домики там стоили по паре тысяч евро за сутки и просто так никому не сдавались. Стояли они под боком у замечательного винного хозяйства, славного по всей Европе, в виде особой милости гостям позволялось пособирать виноград. В общем, остров миллионеров.

Но ни черта Камалов не помнил об этой поездке, кроме того, что пил, как всегда, какие-то таблетки и что в итоге ее заключил сделку на пару сотен миллионов.

И еще были острова. О Вае Камалов окончательно забыл.

Но потом вспомнил и задумался: а был ли остров? И есть ли он еще или это уже другой Вай?

Сейчас он смотрел на расплавленную белую зыбь морской воды, черные точки лодок и силуэты островов на горизонте и думал: а если все, чего он добивался потом в жизни, происходило только для того, чтобы сюда вернуться?

Но рассказывать об этом какой-то Ксении он, конечно, не собирался.

Она поговорила с Паном, который про своих клиентов не сообщает никому и ничего. Записала на диктофон впечатления: «Пан – маленький, тонкий, потирающий лапки. Большой приплюснутый китайский нос, темный шоколад кожи, поблескивающие любопытством глаза. Боюсь ошибиться, но ему интересны люди.

Передвигается на странно согнутых ногах, очень ловко. Чуть танцует на этих гнутых ногах. Густой баритон, слышно по всей бухте – хотя там, вообще-то, слышно все, каждый шепот волны. Это не его голос, человек не может так говорить. Тут какая-то история в истории, но так уж устроена человеческая жизнь».

Тут на Чанг уехала медсестра, и Ксения, сняв темные очки и перегнувшись через ограждение террасы своего домика, оказалась от Камалова на расстоянии одного метра.

– Да расскажите же.

Он ответил ей, как сказали бы ранимые и оскорбляемые, непристойным предложением совершить с ним некий акт. Добавив:

– Хотя там живот. Мешает. А больше у меня для тебя ничего нет. Раньше надо было.

Ксения рассматривала его пару секунд, потом отозвалась:

– Подумаешь, проблема. Люся Эссен книгу издала о том, как делала это с половиной состава Верховного Совета во главе с Хасбулатовым. А знаете ли вы, что по образованию я – медсестра? Что вам там колют – инсулин? Могу. Рука легкая. Работала в больнице. Никаких проблем.

Вот когда Тимур Камалов впервые повернул в ее сторону голову.

Я забыл самое важное.

Все думают, что тропические острова – это буйная зелень повсюду и под ногами мягкий ковер газона.

Но на коралловом острове между деревьями черная земля. Коралловый остров – это сад камней. То есть раковин и кораллов.

Поселившись в домике, я начал искать пепельницу. Нашел ее под ногами – редкой красоты раковину, настоящее сокровище. Рядом валялась такая же. Им годы или тысячи лет. Они идеально белого цвета, цвета смерти. У коралловых камней резкие, цепляющиеся края. Это окаменевшая ажурная сетка, след миллионов микроорганизмов, живших эпохи назад. Все разбросаны по голой земле, тяжелые или нереально легкие, они режут ноги, падают из ваших рук с сухим стуком.

И только Пан проносится по этому каменному древнему царству совершенно беззвучно, на своих странно согнутых ногах. Его свирель звучит лишь в вашей голове.

– А где конец истории? – поинтересовался я у Евгения. – Ну, Камалов там так и сидит, не первый год, и не очень плохо выглядит. А эта, которая Ксения, она-то как?

– Что значит – как? Ты же ее тоже видел. Рядом с ним. Крашеная такая.

– Вот эта?

– Другой такой у нас для вас нету.