Амнезия - Федерико Аксат

— Представляешь, — сказал я Мэгги, — в большой компании меня совсем не тянет на выпивку.

Мы решили устроиться в саду, подальше от толпы, но улизнуть не успели — злой рок столкнул нас с Леной. Она кинулась ко мне, изображая непомерный восторг, расцеловала Мэгги, которую видела первый раз в жизни, и безо всякого перехода принялась рассказывать, как они с Дарлой чудесно провели время в Нью-Йорке. Она тарахтела как пулемет, не давая никому вставить даже междометие. Несколько лет назад я сходил с Леной на свидание, и это был кошмар.

— Ты видела Марка? — наконец перебил я, заметив отчаяние в глазах Мэгги.

Лена огляделась по сторонам и впала в глубокую задумчивость, как будто я попросил ее решить задачу по высшей математике.

— Что-то его давно не видно.

— Он наверняка в саду.

Не дожидаясь ответа, я обнял Мэгги за талию и увлек к выходу. У ее платья был глубокий вырез на спине, и я случайно коснулся голой кожи. Меня словно ударило током. Убрать руку или подождать? К счастью, тут подоспел официант, разносивший бутерброды с тунцом.

В саду Марка не было. Гости сидели за столиками, украшенными букетами и свечами. Еще не успело стемнеть, но я представлял, как ярко засияет весь сад после захода солнца.

Около бассейна диджей устанавливал свое оборудование под присмотром распорядительницы с планшетом и гарнитурой в ухе. Подошла Дарла и что-то ей зашептала.

За одним из столиков сидели Харрисон и Лорен. Отставной шериф и его жена от души обрадовались нам обоим, особенно Мэгги.

— Мы звали с собой твоих родителей, — сказала Лорен, — но ты же знаешь, детка, каким бывает твой отец… Вытащить его из дома целая история, он не выносит толчеи.

Лорен и Харрисон и сами не были поклонниками шумных сборищ. Очень может быть, они пришли специально, чтобы повидать Мэгги.

— Садитесь-ка к нам, — скомандовала Лорен. Впрочем, мы с Мэгги были только рады.

Давешний официант принес кока-колу, воду и апельсиновый сок. Я выбрал сок, и никто не удивился.

— Как у тебя с этим дела? — спросила Лорен. Она любила меня как родного сына и позволяла себе говорить без обиняков.

— Неплохо, — ответил я. Мне действительно так казалось, несмотря на недавний срыв.

— Понравилось печенье?

— Еще бы! Твое печенье лучшее в мире.

— Вот бы снова его попробовать! — мечтательно проговорила Мэгги.

— За чем же дело стало… Приходи нас навестить.

Лорен лукаво улыбнулась.

— Зайду на днях, обещаю. Мне так много нужно вам рассказать.

— Еще бы, детка.

Мы сидели спиной к саду, я то и дело оборачивался, ища глазами Марка. Брата нигде не было, но я заметил его партнера Йэна Мартинса, который горделиво прохаживался между столами с видом самого завидного жениха на земле. Или, по крайней мере, на этой вечеринке. Йэн был красив, обаятелен и чертовски богат. Лена ходила за ним как привязанная.

— Мы рано уйдем, — сказала Лорен. — Харрисон весь день потратил на этого репортера, даже не смог отдохнуть после обеда.

— Репортера?

— Да, из «Таймс», — гордо сообщила Лорен. — Он специально приехал взять интервью у Харрисона.

Мы с Мэгги удивленно переглянулись.

— На днях умер Доусон, — объяснил отставной шериф. — И в прессе снова вспомнили про ту историю.

Мы все знали, кем был Доусон — убийцей, наводившим страх на Карнивал-Фолс, пока Харрисон его не поймал при весьма мрачных обстоятельствах. К сожалению, ублюдка отправили не в тюрьму, а в психиатрическую клинику для преступников, где он и умер. Я об этом уже слышал, но Мэгги узнала только теперь.

— Отошел как праведник, — с горечью добавил Харрисон. — Во сне, на свежем воздухе, под раскидистым деревом.

О деле Доусона вспомнили несколько месяцев назад, когда его лечащий врач написала книгу о другом безумном убийце.

— Я читала книгу доктора Хилл, — сказала Мэгги. — Жуткая вещь.

Я не интересовался подробностями того дела.

— Я тоже читала, — подхватила Лорен. — Всякий раз, когда вижу на крыльце енота, вспоминаю того опоссума. Меня прямо холодом пробрало, когда адвокат по телевизору сказал, что зверь был настоящий. Ты видела?

— Да, на Ютюбе.

Я не понимал, о чем речь.

— Что за адвокат?

— Тот, который заявил, что видел опоссума, — объяснила Мэгги. — Согласно его теории, это был тот самый зверь, которого видел Доусон, а значит, он действительно существовал. Якобы это одно из животных, которые обитают в пространстве между реальностью и фантазией, и могут переходить из одного мира в другой. Адвокат говорит, что до сих пор иногда видит опоссума. Ох, кажется, я немного помешалась на этом деле.

Лорен кивнула. Я хотел признаться, что совсем потерял нить беседы, но к нам подошла Дарла. Не на шутку встревоженная, она прошептала мне на ухо:

— Пожалуйста, поговори с Марком.

Я нашел Марка на балконе третьего этажа. Он стоял спиной ко мне, навалившись на перила, а когда я вошел, резко развернулся, уронив пустую бутылку из-под виски. Мы не виделись с той последней ссоры.

— Привет, Джонни. — Брат попытался изобразить радость, но вышло не очень.

— С днем рождения, Марк.

Балкон был просторным, на нем помещался большой стол и несколько металлических стульев. Я развернул один из них спинкой вперед и уселся напротив брата.

— Дарла попросила с тобой поговорить. Внизу собралась толпа народа, и все хотят видеть именинника.

Я не узнавал Марка. Он всегда встречал друзей у входа, с радостью принимал поздравления, находил для каждого теплые слова. Ни продажа «Медитека», ни ссоры с женой не могли объяснить столь разительных перемен. Прежний Марк ни за что не бросил бы гостей.

— Все плохо, — покачал головой брат.

— Ты о чем?

Марк отвернулся и стал смотреть вниз. Я немного помедлил, потом подошел и положил руку ему на плечо.

— Ты привел Мэгги, — произнес Марк немного веселее.

— Да. Она пару дней назад вернулась из Англии. Здорово, правда?

Марк, кажется, задумался. Я ждал, что он заговорит, но брат упорно молчал.

— Марк, я понимаю, ты переживаешь из-за лаборатории, и с Дарлой у тебя не лучшие времена, но нельзя же так себя изводить. Не пугай меня, скажи, чем помочь.

Брат устремил на меня ничего не выражающий взгляд.

— Ты же сильный, Марк. Я никогда тебя таким не видел. Объясни, что стряслось.

— Я пытаюсь все исправить… А становится только хуже.