Царь царей - Дмитрий Александрович Билик

class="p1">Я вышел во двор и обнаружил все на своих местах. В смысле, Зоя пыталась погладить грифона, а тот с недовольным клекотом уклонялся. Но было видно, полулев-полуорел играет и не собирается причинять вред девушке.

— Куся, иди ко мне, — позвал я.

Вот взяли же дурацкое имя. Лучше был бы Мухтар или Снежок. Хотя нет, перья у нашей птички не белые, а серые. Правда, по описанию Аптекаря, королевские грифоны отличались от остальной братии как раз белоснежной расцветкой. Может, полиняет еще?

Грифон на мгновение замер, а потом бодро затрусил ко мне и остановился в двух шагах.

— Задание тебе. Надо принести сюда небольших живых грызунов из леса. Я буду делать ритуал. Все понял?

Вместо ответа Куся секунды три пристально смотрел мне в глаза, а потом опустил голову. Видимо, это да.

— Еще кое-что. Нечисть и людей не трогать, по возможности стараться вообще их избегать. Это понятно?

На сей раз грифон добавил еще какой-то звук, напоминающий клекот орла. То ли возмутился, то ли что-то сказал. Жалко, что я не понимаю этот язык.

Я проводил Кусю до калитки, открыл ее, и грифон нехотя вышел наружу. Будто вспоминал, чем закончилось его прошлое отбытие из отчего дома. Впрочем, спустя мгновение королевская нечисть уже рванула вверх по улице, направляясь к пролеску, а после исчезла в ближайшей чаще.

— Матвей, вдруг он опять потеряется? — услышал я недовольный голос за спиной.

— Нет, теперь он точно не потеряется. Грифоны — они вроде как собаки. Им важно быть частью стаи. Для него и ты, и я, и даже мои домашние — его стая.

— Чего ж он тогда их гонял? — удивилась девушка.

— Показывал, кто тут вожак. Выяснилось, что пока для вожака у него кишка тонка, поэтому в данной стае он будет на правах зама. Надеюсь, что у него в голове именно такая иерархия, если я все правильно понимаю.

Вернулся Куся скоро. Довольный, мокрый, с измазанной в крови мордой. И, само собой, с уловом. Я не знаю, как у него получилось, но он одновременно нес в клюве крупного зайца, выдру и крота. Что объединяло всех этих существ — все они были уже в шаге от смерти. Куся не церемонился, когда ловил их.

— Я сказал живые, но не сказал, что невредимые, так? — разочарованно спросил я.

Судя по умным глазам грифона стало ясно, что вопрос был исключительно риторический. Эх, Кусали, тебе бы в юридической фирме работать, а не нечистью быть. Лазейки ты находишь мастерски. Понял, принял. Тебе же хуже. Засыпался на такой фигне, показал себя в деле. Значит, в следующий раз буду внимательнее.

— Ладно, делай с ними, что хочешь.

А вот это оказалось для Куси сложной задачей. Потому что как только он раскрыл клюв, заяц решил показать как он убегает из последних сил. Да и выдра надумала срочно поискать поблизости водоем. Разве что крот не собирался никуда драпать, уже явно видя свет в конце тоннеля. С другой стороны, хоть что-то он увидел. Вот только животные не учли кровавый нрав моей нечисти и его поражающую быстроту.

В короткий миг беглецы были пойманы и растерзаны самым грозным хищником в округе. Мне оставалось сказать лишь: «Куся, неси их в свое корыто!».

К моменту, когда появился с добычей Митя, грифон съел подчистую все, что поймал. Включая мех, хвосты и когти. Правда, теперь как-то странно отрыгивал. Как бы ему плохо не стало.

Лесной черт нес в правой руке лисенка (где он его тут только нашел?), а в левой какую-то здоровую мохнатую крысу.

— Лису отпусти, а вот эта крыса подойдет.

— Это ондатра, дяденька.

— Вот тянет вас сегодня на всех этих водоплавающих. Завяжи ей лапы, чтобы не сбежала. И морду. Еще цапнет.

Нет, мне и до сих пор не доставляло особого удовольствия убивать зверей. Скажу больше, я многое бы отдал за то, чтобы этим не заниматься. Но рубежный мир в данном плане намного более суров, чем чужанский. Здесь ты не сможешь кушать котлетки, предварительно не завалив корову. Нет, не то чтобы я собирался сожрать эту волосатую водяную крысу. Я образно.

Митя меж тем выпустил лисенка, который с испугу сначала драпанул во двор, однако столкнувшись с грифоном, бросился в обратную сторону. А затем черт сбегал за пеньковой веревкой и проворно связал ондатру. Та пищала и извивалась, и эти звуки еще больше рвали мне сердце. Но куда здесь денешься, если нужна жертва?

Я вытащил нож Спешницы, не без дрожи взяв за шкирку водяную крысу. Мокрую, холодную, со спутанной шерстью. Когда же все это кончится? Ритуалы, печати, грифоны? Хотя чего я — ответ на поверхности. Когда ты, Мотя, умрешь. Если хочешь жить, изволь вертеться. У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба. Это еще хорошо, что корабль пустыни не приходится приносить в жертву.

Нож скользнул по шкуре ондатры, обагряясь кровью. А несчастное животное завопило от ужаса. Хлопнуло окно в доме, поставленное на проветривание, — это Зоя четко отреагировала на творящееся во дворе. Правильно, если не слышать, то можно подумать, что ничего и не происходит.

Меж тем я подошел к Кусе, очертил окровавленным клинком форму печати над грифоном и произнес правильные, как мне казалось, слова. Если, конечно, не налажал с переводом:

«Для глаза опытного враждебного, для руки твердой чужой ни облик твой, ни хист теперь не подвластны».

А после наконец прекратил мучения ондатры, залив кровью Кусю. Причем, грифон не демонстрировал, что происходящее ему не нравится. Больше того, ловил клювом капли. Блин, его же потом помыть придется. Или как?

Печать набухла промыслом будто даже против моей воли. Она ярко засветилась, словно вобрав в себя свет уличных фонарей и тут же погасла. Но я почувствовал ту невидимую нить, почти не различимую, которая тянулась от меня к ней.

Чуры не обманули. Печать действительно оказалась искусна. Ее можно было сравнить с изумительным ровным шрамом, который оставляет после операции опытный врач. А еще на контрасте я понял, что мои родные печати, которые по-прежнему висят над домом, жрут больше промысловой «электроэнергии». Вот те раз. Хотя ведь они не самопальные.

Единственное разочарование — Куся не изменился. Ну, не считая того, что вся его голова теперь была измазана в крови. Хотя чего я, русским языком, пусть и очень старым, сказано же — для чужого и враждебного. Я не под одну категорию не подпадал.

— Гриша, Митя.

Удивительное дело, но оба появились передо мной в ту же секунду. Черт ладно, он