Станция X - Винзор Дж. Маклеод

Венерианец одобрил курс, предложенный профессором Раджем, и сразу же приступил к тому, что фактически было длинной научной лекцией, которая заворожила его страшно заинтересованного слушателя. Достижения венерианцев и размах их интеллекта, показанные Стэнли, заставили его снова почувствовать себя новичком.

– Не думайте, что мы приписываем себе что-то, приближающееся к непогрешимости, – начал венерианец. – Мы всего лишь ваши попутчики на пути к великой цели – истине.

ПЕРВОЙ ТЕМОЙ, КОТОРУЮ выбрал далекий собеседник Раджа, была венерианская теория устройства Вселенной, соответствующая тому, что известно на Земле как теория Лапласа, с которой она, однако же, не имела никакого сходства.

– Ваша теория, – сказал венерианец, – предполагает всеобщую потерю энергии, пока космос не будет населен только мертвыми солнцами. Вселенная со всем ее теплом, светом, жизнью, потухнет. Не будет ни единого луча, блуждающего в ее черной тьме, и ни одного вздоха, нарушающего ее вечное молчание. Для таких образованных умов, как наш, такое развитие, когда впереди еще целая вечность, несложно все это опровергнуть.

Затем венерианец изложил теорию, принятую в его мире, и подкрепил ее такими доказательствами, что профессор Радж был вынужден полностью признать ее. Она доказала ему совершенное и полное сохранение энергии звезд, в котором не было никаких сомнений. Как только изложение новой теории и ее демонстрация были завершены, его венерианский собеседник сказал:

– Мы чувствовали, что это должно стать для вас первым плодом знаний, которые мы надеемся дать вам по многим вопросам в обмен на информацию, которую вы дадите нам о своих земных делах. Но теперь мы должны поговорить о предмете более насущной важности. Не повторяйте моих слов Макрею. То, что следует дальше, касается только вас.

В эту минуту кто-то постучал в дверь сигнальной комнаты. Очевидно, их собирались прервать, и Алан жестами сообщил об этом Стэнли.

– Идите, – сказал ему профессор, – и узнайте, нужен ли кому-нибудь этот инструмент. Если да, то спросите, можем ли мы пользоваться им еще несколько минут.

Макрей отошел к двери, но вскоре вернулся и сказал, что лейтенант Хьюз хочет послать сообщение, но оно может немного подождать.

Вернув на место трубку, которую он убрал с прибора, чтобы услышать ответ Алан, профессор обнаружил, что венерианец перестал говорить. Он тоже слышал слова Макрея.

Наконец, голос заговорил снова:

– Вы здесь, профессор Радж?

ПОЛУЧИВ ОТ УЧЕНОГО утвердительный ответ, инопланетянин продолжил:

– Теперь молчите! Помните, что по вопросу, о котором я собираюсь говорить, Макрею ничего говорить не следует. Здесь было бы очень тревожно, если бы вы с ним не приехали вовремя. По счастливой случайности вы не опоздали. Но теперь с каждым днем положение становится все менее надежным. Когда моя последняя беседа с Макреем во время его первого визита на эту станцию была внезапно прервана, это произошло из-за непредвиденного вмешательства с Марса.

«Я был прав», – подумал профессор.

– Марсиане продемонстрировали силу, о которой мы даже не подозревали, что она у них есть, и Макрей тоже был опосредованно задет ею, через его связь со мной. Эта сила быстро пробила мою защиту, прикрывавшую Алана, но затем мне удалось загипнотизировать его, и у меня было время только на то, чтобы дать ему указание ничего не помнить до тех пор, пока он не покинет остров и не вернется на него к двадцать седьмому июля. Мои инструкции были неадекватны и даже ошибочны, но ситуация в тот момент, когда я их давал, была крайне сложной. Теперь мы приняли все необходимые меры предосторожности, чтобы то же самое не случилось с вами, но мы не можем исправить зло, которое могло быть совершено в случае с Макреем, и не можем пока сказать, насколько оно велико. Именно этот последний момент мы и хотим проверить. У нас есть все основания предполагать, что этот вред носит серьезный характер, фактически смертельный, если не защищаться от него. Имея так мало времени для размышлений, я дал ему указание не возвращаться на остров до двадцать седьмого июля – даты, когда Марс будет максимально далеко от Земли. Если бы у меня было время поразмыслить, я бы выбрал куда более радикальный курс. По этой причине я чувствую себя до известной степени ответственным за возникшее положение – слишком опасное. Теперь мы опасаемся, что пагубное влияние было успешно оказано на него, потому что, хотя я и не просил его вернуться, он все же выказал тревожное желание быть здесь до истечения запретного периода. То, что произошло с ним на станции, не могло привести к тому, чтобы это желание появилось у него спонтанно, естественным образом. Поэтому мы заключаем, что теперь он – конечно, совершенно бессознательно для самого себя – находится под влиянием марсианин и что позволить ему сесть за приемник после того, как Марс выйдет из-за солнечного экрана, было бы самым большим риском. Сегодняшний день безопасен, завтрашний, возможно, тоже, но лучше не рисковать, потому что эти существа всегда превосходят наши расчеты. Мои инструкции вам таковы: позаботьтесь о том, чтобы Макрей никогда больше не надевал головной убор, как если бы от этого зависела ваша жизнь, и понаблюдайте за ним, чтобы выяснить, не проявляет ли он какое-нибудь тайное желание сделать это или не подсказывают ли ему это. Вот и все. Не отвечайте. Я буду готов продолжить нашу беседу, когда вы в следующий раз подойдете к инструменту.

– Сейчас мы скажем лейтенанту Хьюзу, что сигнальная комната в его распоряжении, – сообщил профессор.

– А что говорил голос в эти последние пару минут? – поинтересовался Макрей, когда они вышли из комнаты.

– Он говорил мне о приемнике, – спокойно сказал Стэнли. – С инструкциями, которые он мне даст, я надеюсь, что смогу улучшить эту часть инструмента. Давайте пройдемся вокруг острова.

Когда они вернулись в штаб-квартиру, уже наступила ночь, и Алану было приказано отложить написание отчета до следующего утра. Усталый, он был рад этой передышке и вскоре крепко заснул.

Профессор Радж тоже рано ушел в свою комнату, но спать он не собирался. Этот день открыл ему новые взгляды на разные научные темы – не только на одну, но на многие. Он снова стал студентом, и весь его мир перевернулся. Спать! Какой человек сможет заснуть в таких условиях?

В конце концов, после того как первое стремление ученого – переварить новые знания – было преодолено, он перешел к неотложному делу, о котором говорилось в последних словах венерианца. В тот поздний вечер ему не давали уснуть вовсе не размышления о науке, а ощущение опасности.

ВСЕ ПОДРОБНОСТИ ДАВНЕЙ трагедии на Марсе, о которой говорилось в отчете Макрея, живо встали перед мысленным взором Раджа. В том, как это было сделано, не было никакой тайны. Он вполне понимал метод всего этого чудовищного преступления, от его окончательного замысла до ужасного совершения. Стэнли знал, что лучше не смотреть на это как на басню или сказку старой бабки. Серьезность венерианца говорила о ее правдивости.