Конан Дойл - Максим Чертанов

Роман, по признанию самого автора, является почти на сто процентов автобиографическим. В нем мы видим доктора Дойла таким, каким он был в 1882 году. Но написан-то роман в 1893-м (черновой вариант; год спустя он был автором отредактирован) уже вполне зрелым мастером. Так что если подходить к делу строго, на этом тексте стоило бы подробно остановиться лишь тогда, когда мы доберемся до 1893 года. С другой стороны, не обращаться то и дело к этому роману в главе о юности Артура Дойла невозможно, настолько детально в нем описаны злоключения (и, что еще более важно, мировоззрение) молодого доктора; эта детальность настолько соблазнительна для биографов, что многие из них, характеризуя плимутский период в жизни Дойла, просто пересказывают огромные фрагменты из романа «своими словами». Есть и другой подход: поскольку плимутский период был очень недолог (с середины весны до начала лета 1882-го), то о нем рассказывают в двух словах, всю «идеологию» Старка Монро выносят в другое место, где говорится об отношениях Конан Дойла с религией, а о самом романе упоминают вскользь, когда доходят до периода его написания, – наверное, с точки зрения биографических канонов это правильно, но целостное впечатление от книги разрушается. А что, если нам на русский манер поискать третьего пути? Сперва опишем вкратце жизнь доктора Дойла в Плимуте, а сразу же после этого займемся собственно романом?

Итак, доктор Бадд прислал доктору Дойлу телеграмму с описанием своего нынешнего преуспевания и приглашением приехать к нему и работать вместе, затем еще одну телеграмму, более настойчивую, в которой он обещал своему компаньону заработок в размере 300 фунтов в год: эта цифра решила дело, и Артур немедленно выехал, не обращая внимания на то, что мать его всячески отговаривала – она очень не любила Джорджа Бадда. За что? Бадд был человеком неординарным и экстравагантным – «наполовину гений, наполовину шарлатан», – но Мэри Дойл в товарище ее сына отталкивало не только это. Сам Дойл говорит, что мать не одобряла дружбы с Баддом потому, что «ее фамильная гордость была уязвлена» – можно подумать, что Бадд был незаконнорожденным отпрыском сапожника, но он был сыном врача. Тут дело совсем в другом. Во-первых, Бадд, еще будучи студентом, постоянно пьянствовал, дебоширил и даже попадал в полицейский участок, во-вторых, весьма неординарным способом женился, умыкнув несовершеннолетнюю девушку (с ее согласия, впрочем), в-третьих, любил брать взаймы без отдачи, а в-четвертых, не пожелал расплачиваться со своими кредиторами: какой матери понравится дружба сына с этаким аморальным типом? Но главное даже не это, а то, что Мэри видела, насколько односторонней является дружба: Артур постоянно «смотрит в рот» Бадду, а тот беззастенчиво манипулирует своим приятелем. Она немного заблуждалась: сын ее был не так простодушен. Но в том, что от Бадда следует ждать одних неприятностей, она не ошиблась.

Приехав в Плимут, Артур обнаружил, что Бадд (в «Старке Монро» его фамилия Коллингворт) и в самом деле преуспевает: богатый дом, обширнейшая практика. Он был удивлен – как молодой человек, еще несколько месяцев назад сидевший на мели и у всех знакомых клянчивший денег, сумел так быстро «раскрутиться», – но уже через несколько дней понял, что, хотя Бадд был действительно отличным диагностом и хорошим врачом, успеха он добился отнюдь не благодаря этим качествам, а потому, что ему удалось изобрести свой метод обхождения с пациентами, основанный на рекламе и заключавшийся в безапелляционности, хамстве и апломбе. Бадд был очень занятным человеком, и литературоведами написан ряд работ о нем; в романе Дойла страницы, посвященные ему, представляют собой великолепный образец юмористической прозы. Однако нас в рамках данной книги доктор Бадд не интересует. Нас интересует доктор Дойл.

Артуру была предоставлена комната для приема больных по соседству с приемной Бадда: предполагалось, что ему отойдут хирургия и акушерство, в которых сам Бадд был не очень силен. И пациенты появились, был даже случай злокачественной опухоли: доктор Дойл нервничал, но произвел операцию успешно. За первую неделю он заработал 17 шиллингов и 6 пенсов, за вторую и третью чуть побольше (Бадд зарабатывал 20 фунтов в день). В это время он получил ответ на свое недавнее объявление о поиске места корабельного врача на южноамериканском пароходе, делающем рейсы из Буэнос-Айреса в Рио-де-Жанейро. Предложение было соблазнительным, но доктор Дойл под сильным давлением Бадда решил, что от добра добра не ищут.

Выбор оказался неверным: Бадд очень скоро начал оскорблять и унижать Дойла, затевать с ним публичные ссоры, а потом заявил, что ему не нужен конкурент, вредящий его собственной практике. Мэри Дойл в своих письмах настоятельно просила сына прекратить с Баддом всякие отношения; то же делали Брайан Уоллер и доктор Хор. Артур и сам уже понял, что это неизбежно. Ему ничего не оставалось как уехать из Плимута и пытаться самому открыть практику. Бадд предложил ему взаймы денег: один фунт в месяц до тех пор, пока друг не встанет на ноги.

Предложение унизительное, Дойл был вне себя. Но деваться было некуда. В июне 1882 года он проехался от Плимута до Тэвистока, подыскивая город, где можно было бы открыть самостоятельную практику (отчет об этом маленьком путешествии ему удалось в ноябре опубликовать в «Британском фотографическом журнале»), и в первых числах июля нашел такой город (в «Старке Монро» он называется Бирчеспуль), где будет жить и работать много лет. Этому периоду у нас посвящены несколько дальнейших глав, так что здесь мы о нем говорить не будем; упомянем только, дабы не возвращаться более к доктору Бадду, что, когда Дойл уже обосновался на новом месте и потратился, рассчитывая на обещанный заем, Бадд внезапно отказал в деньгах, сославшись на якобы найденное письмо Мэри Дойл, в котором та оскорбляла его, чем поставил Артура в безвыходное положение. Никаких материных писем Артур в Плимуте не забывал, они были при нем; он понял, что Бадд все время тайком читал его корреспонденцию и удар свой готовил заранее. Так гаденько закончилась дружба.

И тем не менее: «Я любил Коллингворта и даже теперь не могу не любить его – меня восхищали его достоинства, а его общество и необычные ситуации, возникавшие от общения с ним, доставляли мне удовольствие». Герой Марселя Пруста скажет в точности то же самое о своем товарище Блоке, напакостившем ему в общей сложности не меньше, чем Бадд – Дойлу. Снисходительный народ эти писатели!

А теперь обратимся к тогдашней внутренней жизни Артура Дойла. (Вообще-то полностью отождествлять автора и героя текста, написанного от первого лица, может только очень наивный читатель, но «Письма Старка Монро» можно отнести к исключениям, так как сам Конан Дойл неоднократно подтверждал, что он и есть доктор Монро.) Роман представляет собой последовательный ряд писем, отправленных молодым врачом Старком Монро своему другу Берти Сванборо. В этих письмах рассказывается обо всех перипетиях жизни героя в период от практики у доктора Хора-Хортона до разрыва с Баддом-Коллингвортом и началом самостоятельной практики; в жизни Дойла эти события заняли несколько более длительный период, в книге они сжаты менее чем до одного года. Большинство эпизодов точно соответствует действительности, но некоторые придуманы, да и любовная жизнь Монро более занимательна, чем у автора. Большая часть писем, однако, посвящена не описанию того, куда герой ездил и что делал, а его мыслям и переживаниям – и в этом отношении он тождествен автору. Ни в одной другой книге доктор Дойл не был так откровенен; только «Письма Старка Монро» позволяют увидеть, каким он был в молодости, чего ему хотелось и отчего он страдал.