Звезды – холодные игрушки - Сергей Лукьяненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Петя?
– Да, деда, – привычно отозвался я.
– Бросай припасы и поднимайся!
Что-то во мне не выдержало. То ли устал я от таких вотраспоряжений со второго этажа, то ли старушка у магазина вспомнилась… Я швырнулпакеты на пол и стал подниматься. Только на полпути подумал, что, абсолютно незадумываясь, кинул вначале пакет с мясом и ветчиной, а уже на него – второй, сбутылками.
Даже истерику с битьем бутылок устроить не получается!
В комнате было свежо – видно, дед недавно проветривал. Тихоиграла музыка, кто-то из композиторов итальянского барокко, то ли Корелли, толи Манфредини. Все довольно обычно.
Первой неожиданностью оказалось то, что дед сидел на моемместе, на стуле. А кресло оказалось занято, и это уже было второйнеожиданностью. Там, по-мужски закинув ногу на ногу, сидела молодая женщина летдвадцати пяти. Очень серьезная, с грубоватым скуластым лицом, собранными вчахлый хвостик волосами, в джинсах и свитере домашней вязки.
Вот что меня всегда смущает – это некрасивые девушки.
Какую-то вину я начинаю перед ними чувствовать. «Бытьнекрасивой – некрасиво…», если позволить тавтологию и рискнуть перефразироватьпоэта. Нет, понятно, что манекенщицами и победителями конкурсов красоты всемженщинам не быть. Но если молодая девушка так откровенно плюет на собственнуювнешность – кто-то в этом виноват.
И я всегда себя чувствую так, словно этот кто-то – я.
– Петя, познакомься. – Дед встал. – Это Маша. Моя лучшаясотрудница.
– Много о вас слышала. – Маша, не вставая, протянула мнеруку. Пожатие ее было крепким, товарищеским. Голос – отрывистым и резким. –Думаю, сработаемся.
– Очень приятно… – пробормотал я.
Дед кивнул мне на свою кровать – больше в комнате исидеть-то было не на чем.
– Петр, не знаю, насколько ты в курсе планов… – начала Маша.– Ничего, если мы сразу перейдем на «ты»?
– Ничего…
– Правильно. Не люблю формальностей. Итак, АндрейВалентинович вкратце ввел меня в ситуацию… – начала Маша.
– Простите…
Маша подняла брови.
– Прости, ты – психолог? – спросил я.
Маша покосилась на деда.
– Моя вина, – сказал дед. – Петя совершенно не владеетситуацией. Я ожидал начала событий через полгода-год…
– Я техник, – сказала Маша. – Физик по образованию, ноработаю больше как техник. Три года назад Андрей Валентинович принял меня наработу… – Снова взгляд на деда, тот кивнул. – Я занималась разработкой методови средств… э… общения с Чужими.
– Методами убийств и пыток, – меланхолично сказал дед.
В голове у меня что-то щелкнуло.
– Болиголов? Зверобой? Душица? Страстоцвет? И как, Маша, тывсе привезла?
Маша кивнула, словно не замечая иронии.
– Дед! – завопил я. – Ты что?
Нет, я мог заподозрить за дедом желание прибитьинопланетянина. Но не в таких же… почти промышленных масштабах!
Его уже сейчас можно сажать в тюрьму на пару сотен лет – заодни эти приготовления!
– Ты не настучишь на меня, внук? – спросил дед.
Я молча окинул взглядом потолок, углы комнаты.
– Все проверено, – скучным голосом сказала Маша. – Все«жучки» давным-давно обнаружены и подключены к имитационному компьютеру. ЗаАндреем Валентиновичем следили ФСБ, МВД, Роскосмос, ЦРУ и Моссад. Но, по ихмнению, твой дед сейчас рассказывает нам о коварстве Чужих и ругаетпрезидентов.
– Дед, ты с ума сошел! – воскликнул я. – Ты что, решилотловить и пытать счетчика?
– Ловить не надо, он сам придет, – отмахнулся дед. – Апытать… по ситуации. Посмотрим.
Маша с любопытством поглядывала на меня, и это вернуло мнесамообладание.
– Дед, ты не прав, – только и сказал я. – Ты совершенно неправ. В тебе говорят эмоции.
– Во мне? – Дед засмеялся. – Что ты, Петя… Я давно не могусебе позволить эту роскошь – жить эмоциями. Только расчет. Чем спорить попусту,лучше помоги Маше на стол собрать. В конце концов, свободное время можноиспользовать и приятным образом.
Он улыбнулся нам обоим и подтянул к себе ноутбук. Словно далпонять, что беседа окончена. Послушание во мне все-таки оставалось – я встал ивышел вслед за Машей. А та двинулась на кухню так уверенно, что сомнений неоставалось – она здесь бывала частенько.
В те дни, когда я возил земное барахло в обмен на барахлоинопланетное…
Ну, дед!
– Готовить – это не женское занятие, – сказала Маша.
Она с таким ожесточением колотила деревянным молотком побудущим отбивным, словно перед ней было филе Чужих.
– Конечно, не женское, – согласился я. – Лучшие поваравсегда были мужчинами.
Маша покосилась на меня, но спорить не стала. Полчаса мыдружно, хоть и в полном молчании, занимались приготовлением обеда. Потом онавновь заговорила:
– Завидую тебе, Петр. Быть внуком Андрея Валентиновича – этобольшое счастье.
– Знаешь, я как-то не имел возможности выбирать исравнивать…
Маша подозрительно глянула:
– Ты смеешься?
– Нет, что ты.
– У меня плохое чувство юмора, – самокритично призналасьона, разжигая огонь под сковородой. – Ты учитывай, Петя. Будем вместе работать,надо устранить возможность конфликтов…
– Мне сложно работать с кем-то вместе. У меня кресло второгопилота снято, вместо него джампер стоит.
Я вспомнил старушку «Спираль» и загрустил.
– А ты часто испытывал джамп?
– Полсотни раз.
– Это и правда похоже на оргазм?
– Н-нет… наверное.
– Тебе не с чем сравнивать?
Кошмар какой-то! С чувством юмора у нее плохо, но вот снепосредственностью – никаких проблем.
– Есть с чем. Просто это совсем разное. Словно просятсравнить вкус апельсина и органный концерт Баха.
– Я выберу апельсин, – решительно заявила Маша. – Так. Пошлиразбирать груз.
Минут двадцать мы распаковывали ящики и сумки. На светпоявлялись блоки электронной аппаратуры, мотки кабеля, бережно, как елочныеигрушки, завернутые в бумагу и вату детекторы.