Три церкви - Ованес Азнаурян

Из-за криков мужа, шума прибоя и воя ветра Клара в ту последнюю ночь на озере Севан спала очень плохо. Ветер трепал их «двухкомнатную» палатку, небо, и, рождаясь где-то в горах, он с жутким воем стремительно рвался вперед и, выскочив из-за холмов, набрасывался на озеро и хлестал по воде, и звук при этом получался такой, какой бывает, когда хлещешь кнутом по листу стали. Небо было усыпано миллиардами звезд, и луна по-прежнему светила ярко, оставляя золотой след на воде.

Полицейский катер, искавший браконьеров, так никого и не нашел, а доктору Арману все время снилось, как он тонет, и он кричал тогда, но потом появлялось лицо Татевик, и он успокаивался, хотя голова продолжала кружиться.

Плохо ли, хорошо ли, все побережье проспало эту ночь до утра. Единственная, кто ни на секунду не сомкнула глаз, была Лора. Всю ночь ее терзала мысль, что отец мог утонуть. Перед самым рассветом Лора вышла из палатки, разожгла маленький костер, побросала туда все шишки, какие нашла поблизости, и только после этого спокойно уснула и спала очень долго и очень крепко до тех пор, пока ее не разбудила Клара, позвав завтракать. Первое, что сделала Лора, выйдя из палатки, – поцеловала отца, и Арман понял, кто встал раньше его и принес в жертву столько шишек. Доктор был несколько разочарован. Он думал, что это сделала Татевик.

Завтракали вместе. Как-то само собой подразумевалось, что Татевик и Вааг позавтракают вместе с семьей доктора Армана. Клара достала все, что еще осталось из съестного.

– Что не съедим сейчас, – сказала она Татевик, – мы оставим вам. Вы еще останетесь на Севане, не так ли?

– Да, – ответила Татевик. – Мы можем остаться еще пару дней. Поедем в Ереван в среду утром.

– А как вам спалось? – спросил доктор Арман у Татевик.

– Великолепно, – ответила та. – Я и не думала, что в палатке спать будет так хорошо. Я в первый раз в жизни спала в палатке.

– Хорошо, что вам понравилось, – сказал доктор. – Мои вот уже четвертый день дуются на меня за этот «дикий отдых». Им подавай гостиничный номер с душем, ванной и телевизором.

– Неправда! – сказала Лора. – Мне такой вид отдыха тоже нравится и даже очень. Ничто не может сравниться с тем, когда ты сидишь вечером у костра на берегу озера, смотришь на звезды и как восходит луна! Нам всем понравилось жить в палатке, разве что кроме мамы.

– Действительно, – сказала Клара. – Я с самого начала была против и теперь рада, что уедем отсюда…

После завтрака все искупались – семья доктора Армана в последний раз, – а потом Лора, Эва и Татевик легли на песок позагорать; Вааг принялся что-то чинить в машине, а Арман и Клара – собираться.

– Откуда у вашего папы такие страшные шрамы на ногах? – спросила Татевик, глядя на Армана.

– Авария, – ответила Лора.

– Автокатастрофа, – добавила Эва. – Это случилось, когда мне было пять лет, в 1984 году.

– Мы тогда жили у бабушки с дедушкой, и мама с папой куда-то ехали, – подхватила Лора.

– Папа пострадал больше, чем мама, – добавила Эва. – С мамой почти ничего не случилось.

– Нет, случилось, – возразила Лора. – У мамы была черепная травма.

– Я этого не помню.

– А сколько вам лет? – спросила Лора у Татевик.

– Двадцать девять.

– Вы на четыре года старше своего мужа? – удивилась Лора.

– Тебе это кажется странным?

– Нет, мне странно не то, что вы на четыре года старше мужа, а то, что вам двадцать девять лет!

Татевик улыбнулась: «А у этой Лоры есть зубки».

Эве же Татевик очень нравилась, и она, как всегда, не понимала свою старшую сестру. Но потом ее осенило: «Да этой дуре приглянулся лысый Вааг!»

Потом Клара позвала дочерей, пора было одеваться. Доктор Арман собрал палатку и вместе с рюкзаками и сумками уложил в багажник машины. Лора и Эва переоделись – уже в машине. И все стали прощаться.

– Очень рады были познакомиться, – сказал Вааг.

– Мы тоже, – ответил доктор. – И мы славно провели время, правда?

– Да, – согласилась Татевик.

– А давайте обменяемся адресами, – предложила Эва. – Будем встречаться и в Ереване.

– Прекрасная мысль! – сказал доктор Арман и на секунду посмотрел на Татевик. – Неплохо будет, если мы продолжим наше знакомство…

– Приходите к нам в гости, – сказала Лора.

– Да, – подтвердила Клара. – Мы будем очень рады.

Они обменялись адресами, доктор, Лора и Эва сели в машину, а Клара шепнула Татевик:

– Не тяните с ребенком. Вааг еще очень молод, и лишь ребенок, особенно сын, удержит его в лоне семьи…

Доктор Арман завел машину, и они поехали; сначала по песку вдоль берега и деревьев, потом выбрались на шоссе. Дорога была пустынной, их обогнала белая машина, битком набитая арбузами, спустя десять-пятнадцать минут ту же машину обогнал доктор Арман. Он включил магнитофон и молчал до самого Еревана. Только в начале пути Клара спросила, заедут ли они на полуостров.

– Нет, – ответил Арман.

– Почему? Ты же обещал вчера!

– Не знаю. Не хочется…

Доктор Арман понимал, что все эти адреса, обещания встретиться в Ереване, все это – пустой разговор: никто не позвонит, никто не придет, и они тоже никому не позвонят и никуда не пойдут. Он знал, что ему теперь с этим жить и носить это в сердце своем («Ах, какое же ты глупое, сердце мое!»). Он подумал, что это будет его великой тайной, которой никто не узнает… Доктор Арман почувствовал вдруг страшную тоску и понял, что умер, вернее, не умер, а умирает – точно так же, как ночью, когда запутался в сетях браконьеров. И еще он осознал, что и не хочет больше жить, но у него никогда не хватит духу, решимости, которой у него никогда и не было, чтобы свести счеты с жизнью. Не об этом ли предупреждали боги, чуть было не отнявшие у него жизнь? «Кто знает этих богов. Никогда не угадаешь, что они задумали!» Доктор нащупал в кармане куртки три маленькие шишки, которые почему-то взял на память (о чем?!), и подумал: «Миры периодически рушатся. Периодически рождаются и исчезают галактики, звезды. Периодически рушится жизнь. Разве мир в очередной раз не пошел к чертям?»

С 1991 года они не были в Дзорке. Потому что наступила эпоха страшных зим, потому что Дзорк и Кармрашен бомбили, и шла приграничная война, потому что не было денег на автобус. Не было больше поездов, потому что железнодорожный путь лежал через Нахичеван[23], не было самолетов, потому что аэропорт в Дзорке разбомбили тоже. Ехать можно было только на автобусе по пыльным горным дорогам, через перевалы и ущелья… И это было неудобно, длинно и дико. Как сказал бы Аршак Ашотович Унанян своей жене Соник: