Мои разные «я». Что такое субличности и как знание о них поможет проработать травмы и обрести внутреннюю целостность - Ричард Шварц

Мой духовный расцвет

Мой отец был известным врачом-эндокринологом, исследователем и ученым-атеистом. Он вырос в Нью-Йорке (в Бруклине и Квинсе) у консервативных еврейских родителей, в подростковом возрасте эмигрировавших из Венгрии. В юности отец отрекся от религии и обвинял ее во многих мировых бедах. Он всегда гордился своим происхождением, но считал себя светским, а не правоверным евреем и сильно на меня повлиял. Моя мать выросла в христианской семье, на пшеничной ферме в Монтане, но приняла иудаизм, чтобы заслужить одобрение свекров. У нее тоже не было радикальных религиозных убеждений.

Я никогда не верил в карательного, требующего поклонения Бога иудеев и христиан, поэтому считал себя атеистом и не интересовался ничем духовным. После колледжа я попробовал трансцендентальную медитацию с целью избавления от тревожности, и она сработала.

Используя мантру, я на двадцать минут забывал обо всех проблемах, входил в приятное состояние и ощущал теплую вибрирующую энергию во всем теле. Мне нравилась практика, но лежащий в ее основе индуистский мистицизм меня отвращал. Я практиковал трансцендентальную медитацию несколько лет, а потом забросил, но запомнил то приятное ощущение.

Впервые обнаружив «Я» у своих клиентов в начале 1980-х, когда их части расступались, я безуспешно пытался подвести под это явление психологическую теорию. В психологии развития и теории привязанности утверждается, что для такого сильного эго важно «достаточно хорошее» детство. Моих клиентов в детстве мучили, но у них проявлялось то же неповрежденное «Я».

Я заинтересовался, не может ли «Я» быть тем местом, куда я попадал во время трансцендентальной медитации. К тому же несколько моих тогдашних студентов изучали разные духовные практики. Один предположил, что «Я» — атман, а другой назвал его природой Будды. Это вдохновило меня сбросить бремя неприятия религии и поискать аналоги «Я» в других религиозных традициях. Они нашлись везде, больше всего в созерцательных и эзотерических аспектах. Многие верят, что в каждом есть божественная сущность, и я заподозрил, что нашел способ выявить ее гораздо быстрее.

Основой большинства духовных практик стала идея преодоления незнания своей божественной природы и познания себя. Нечто подобное я наблюдаю и у своих клиентов. Найдя свои части и отделившись от них, они резко идентифицировали себя с «Я». Казалось, я нечаянно наткнулся на быстрое достижение так называемого пробуждения.

Говоря о пробуждении, я не имею в виду превращение в гуру, который живет в горах и одаривает своей мудростью путников. И на Будду вы похожи не станете. Но небольшое изменение в ощущениях положительно влияет на жизнь. Повседневный уклад, может, и не изменится, но улучшится связь с реальностью и самочувствие, появится ощущение нужности. Для меня это и есть пробуждение.

Чем дольше живешь с этим чувством, тем проще заметить отклонения от него, когда начинается «приступ частей». Но теперь вы знаете, что это временное явление и вы всегда можете отделиться от части и помочь ей. И даже если слияние затянется, «Я» никуда делось и скоро вернется. Большинство проблем приносит не приступ частей, а связанная с ним паника, когда кажется, что это и есть наше «Я» и это навсегда.

Теперь вы уже знаете, что такое «Я» и «Я»-управление. В этой главе мы рассмотрим, как «Я»-управление влияет на внешнюю и внутреннюю жизнь.

Психология развития и теория привязанности помогли мне понять, что детям важно получить от опекунов. IFC можно назвать внутренней теорией привязанности в том смысле, что «Я» клиента становится объектом положительной привязанности для уязвимых и изолированных частей. Меня поразило, что, входя в «Я», клиенты сразу начинают относиться к своим частям как по учебнику теории привязанности. Даже те, у кого не было заботливых родителей. Они нежно и внимательно выслушивают свои юные части, обнимают, пока те плачут, и твердой, но любящей рукой умеют поставить на место внутренних критиков и тех, кто пытается отвлечь внимание. «Я» — прекрасный лидер от природы.

Почему это важно? Во-первых, если вы станете основным опекуном своих частей, то освободите партнеров (психологов, детей и родителей) от заботы о своих Изгнанниках. Они могут стать второстепенными опекунами частей, а это гораздо более приятная и простая задача.

У большинства людей все наоборот. Их Изгнанники не доверяют «Я» и вместе с оберегающими их Защитниками ищут во внешнем мире возможности удовлетворения своих потребностей. Когда мы встречаем человека, соответствующего образу идеального защитника, спасителя или любовника Изгнанников, они испытывают блаженство и облегчение. Наши части «натягивают» свое неверное восприятие на реальных людей (это называется положительным переносом), а те обманывают завышенные ожидания. За этим следует отрицательный перенос разозленных Защитников.

Есть мастер-классы по самородительству. Знакомые с «Я»-управлением родители относятся к реальным детям так же, как к внутренним: с терпением, спокойствием, рассудительностью, любовью, твердостью и ободрением.

Вкратце напомню о «Я» в контексте волн и частиц. «Я» в действии — переживание волнового состояния (ощущения простора, баланса, хорошего самочувствия и взаимосвязи) в повседневной жизни. Такая осознанность дает нам сострадание к окружающим, поскольку на каком-то уровне мы понимаем, что мы — это они.

Воспринимая людей как отдельных существ с целостным разумом, мы вешаем ярлыки «нарцисс», «психопат» и «расист», не вспоминая об их других частях. Не думая о внутренней системе Защитников и Изгнанников другого человека, трудно общаться с ним непредвзято и плодотворно.

Сейчас примером тому служит мое отношение к президенту Дональду Трампу. Мои Защитники стремятся навесить на него ярлык, а встреться мы лично, я наверняка начал бы стыдить его, чтобы он изменил свое поведение. Это, судя по его реакции на подобные разговоры, вышло бы мне боком. Лучше вести себя иначе и учесть множественность, на которой базируется IFC-терапия; я увидел бы, что это его Защитники обеспечивают безопасность. У них еще с детских лет полно забот с Изгнанниками, вселяющими чувство никчемности. Это тоже своего рода родительский подход: я могу сострадать человеку и в то же время быть недовольным действиями его Защитников.

Уже несколько лет я обучаю «Я»-управлению социальных активистов. Судя по моему опыту, в эту сферу стремятся люди с тяжелым жизненным опытом и многочисленными Изгнанниками: их Защитники не желают, чтобы пострадал кто-то еще. Получается, они ведомы Защитниками, что усугубляет разногласия и отпугивает потенциальных союзников. Это понятно, но ситуацию можно улучшить. Как сказал Чарльз Эйзенштейн: «В экологических организациях и левых политических группах мы снова и снова наблюдаем те же гонения подчиненных, жажду власти и эгоистичное соперничество, что и везде. Раз это происходит в наших организациях, не повторится ли это в мире, который мы хотим построить?»[37]