Весенняя лихорадка - Джон О'Хара

Эдди понимал, что в его матери дядя видит выгодную постоялицу. Это слегка раздражало его, но что оставалось делать? Она хотела жить там, и это решало все вопросы. Миссис Браннер дала Эдди пятьсот долларов из собственных денег, и Эдди, подписав доверенность в пользу дяди, возвратился в Нью-Йорк, полагая, что пособие будет поступать по-прежнему.

Оно больше ни разу не поступило. Отцовские дела оказались сильно запутанны, и депрессия положила им конец. Дядя Эдди пострадал, но не разорился. Он отправил письмо племяннику, задолжавшему квартплату за полтора месяца. Написал, что все они сравнительно удачливы. «Ты молод, — говорилось в письме, — и можешь сам зарабатывать на жизнь. Надеюсь, сможешь время от времени высылать матери какую-то сумму, поскольку мы можем давать ей крышу над головой, еду, кровать, но ничего больше…»

Эдди продал машину за тридцать пять долларов, заложил превосходный меллофон за десять. В начале декабря он собрал все свои деньги и обнаружил, что у него меньше двухсот долларов. У его друзей была работа, и они не возражали, чтобы он занимал свою часть квартиры и был должен им свою часть квартплаты, но в январе один из них лишился работы при первой чистке на Уоллстрит, а в марте всех их выселили.

Они пошли разными путями. У одного из друзей была замужняя сестра, жившая в одном из пригородов в штате Нью-Джерси. Он поехал туда. Другой, боксер, умер от пневмонии в какой-то комнате неподалеку от авеню А. Эдди узнал об этом, лишь когда тело его друга давно уже было кремировано. Он переходил из одной меблированной комнаты в другую сначала в Гринвич-Виллидже, затем на Западных Сороковых улицах, среди ирландцев с Десятой авеню. Жил он на окраине, так как это позволяло сберегать ежедневно десять центов на транспорт. Обращался во все места, ко всем знакомым в поисках работы. Неделю проработал в ресторане подсобным рабочим, собирал со столов грязные тарелки, нагружал ими подносы и носил на кухню. Однажды уронил поднос и был уволен, но внес часть квартплаты и был сыт. Подумывал о том, чтобы стать таксистом, но не представлял, как взяться за дело. Он знал, что нужна лицензия и еще кое-что, а денег на лицензию у него не было. Попытался стать актером, сказал, что может играть комедийные характерные роли. Когда ему единственный раз предложили участвовать в спектакле, Эдди сразу же понял, что у него нет никакого опыта: он не знал, что такое переписанная роль и вообще ничего о сцене. Однажды вечером, очень голодный, позволил себе пойти с педиком, но хотел сначала поесть, а педик не доверял ему, поэтому он двинул педика кулаком, отвел душу, однако жалел, что ему недостает смелости забрать у этого типа деньги. Продавал галстуки по двадцать пять центов во временных магазинах, был подставным лицом на двух аукционах, но аукционист решил, что он слишком высокий; люди его запомнят. Потом от домовладелицы, для детей которой иногда рисовал забавные картинки, узнал о превосходной возможности: стать ночным портье в отеле, который представлял собой скорее публичный дом. Она узнала об этой работе благодаря связям в Таммани-холле. Эдди работал на коммутаторе и управлял лифтом с шести вечера до восьми утра за десять долларов в неделю и жилье плюс чаевые. Клиенты приходили и говорили пароль: «Я друг мистера Стоуна». Эдди оглядывал клиента и спрашивал, кого он хочет видеть, мужчина называл имя одной из трех женщин. Эдди звонил в номер этой женщины и сообщал: «К вам пришел друг мистера Стоуна», женщина отвечала — хорошо, тогда Эдди говорил клиенту: «Она не уверена, что помнит вас. Опишите мне ее». И клиент либо описывал, либо откровенно говорил, что ни разу не бывал здесь. Все это было уловкой. Разговор давал Эдди возможность разглядеть клиента, а женщине приготовиться к приему гостя или одеться и приготовиться к вторжению, если Эдди передвигал назад переключатель и в ее комнате раздавался звонок. Ему было поручено останавливать слишком пьяных, так как отель не платил таких откупных, какие приходилось платить тем заведениям, где клиента могли обмануть или ограбить. Эдди никого не останавливал.

На этой работе он и познакомился с Глорией. Она появилась однажды вечером. Пьяная, с загорелым мужчиной, тоже пьяным, с бутоньеркой Почетного легиона на лацкане. Эдди поначалу слегка испугался его, потом сообразил, что у полицейского пока что не может быть такого загара. Мужчина сказал: «Сообщи Джейн, что это майор. Она поймет». Джейн поняла и сказала Эдди, чтобы он отправил его наверх. Глория пошла с ним. Эдди догадался, что она здесь впервые, но не первый раз выступает в роли зрительницы. Майор в лифте улыбался, напевал с закрытым ртом и говорил Глории: «Порядок, милочка?»

Когда они поднялись на этаж Джейн, майор дал Эдди доллар, словно это было давним обычаем. Эдди вернулся к коммутатору. Потом, минут через двадцать, услышал шаги, и передним появилась эта девушка, Глория.

— Одолжишь мне доллар, который он дал тебе? — спросила она. — Давай-давай, я его верну. Тебе ни к чему неприятности, так ведь?

— Конечно. Но откуда мне знать, что ты его вернешь? Честно говоря, этот доллар мне нужен.

— Думаю, тебе не нужно быть сутенером ради денег.

— Тут ты ошибаешься, но ладно, бери.

— Я верну его завтра. Верну два доллара, — сказала она. — А что вообще ты здесь делаешь?

— То есть что такая славная девушка, как я, делает в таком месте? — съязвил Эдди.

— Доброй ночи, — сказала Глория, — и большое спасибо.

У Эдди было ощущение, что она вернет деньги, и она вернула два дня спустя. Дала ему пять долларов. Сказала, что сдачи не надо, и он их взял.

— Что произошло в тот вечер? — спросила она.

— Твой друг опьянел, и Джейн пришлось звать вышибалу, — ответил Эдди.

— О, а вышибала не ты?

— Разве я похож на вышибалу?

— Нет, но…

— Но я не похож и на лифтера в публичном доме, ты это имеешь в виду?

— Ты с Запада?

— Из Висконсина, — ответил Эдди.

— Из какой части штата?

— Из Дулута.

— Дулут в Миннесоте.

— Знаю, — сказал Эдди.

— О, то есть не соваться в чужие дела. Ладно. Я спросила просто так. До встречи.

— Мисс Уэндрес, у меня есть кое-что твое.

— Что?

— Твоя сумочка, ты оставила ее в комнате Джейн, уходя так поспешно. Вот почему тебе пришлось одалживать доллар, помнишь? Я позволил себе вольность узнать имя владелицы, но не смог найти тебя в телефонном справочнике. И не думал, что найду.

— Я подумал, что ты живешь по тому адресу, который указан в водительских правах. Кстати, тебе нужно получить новые. Выданные в двадцать восьмом году уже не годятся. Сейчас тридцатый.

— Ты показывал их кому-нибудь?

— Нет.

— Почему?

— Просто подумал, что это никого не касается. Собственно, не касается и меня, но для тебя лучше, чтобы я заглянул в твои права, а не отдал их, ну, тем из ребятам, которые иногда здесь появляются.