Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

Джозефина, как видно догадываясь, что нам с Эдвардом нужно переговорить о вещах, не предназначенных для ее ушей, все это время оставалась в хижине, а теперь присоединилась к нам.

– Что творится с Саймоном? – спросила она, вытирая руки о фартук.

– Он всего лишь увидел собственными глазами, что в сражениях люди проливают кровь и погибают, – не без раздражения ответил Эдвард.

Страх, который война внушала Джозефине, вызывал у него сочувствие, ибо она была женщиной; однако подобный страх отнюдь не пристал взрослым мужчинам, а Скамблера уже нельзя было считать ребенком.

Джозефина, слегка нахмурившись, подошла к Саймону.

– Привет, парень, – сказала она. – Вижу, у тебя глаза на мокром месте. Расскажи мне, что случилось.

– Сегодня я снова видел, как люди распадаются на части, а из их тел хлещет кровь, – дрожащим голосом ответил мальчишка. – Бедный, бедный Гектор Джонсон! – пробормотал он, уронил голову на руки и разрыдался.

Джозефина заключила его в объятия. Саймон, казалось, был слегка удивлен, – возможно, прежде никто и никогда не обнимал его. Однако, мгновение поколебавшись, он тоже обнял ее.

– Плачь, если тебе хочется, приятель, – негромко произнесла она. – Таких слез нечего стыдиться. Когда я была маленькой девочкой, я насмотрелась во Франции подобных ужасов. Но теперь это все позади.

Саймон лишь всхлипывал, прижимаясь к ее груди.

– Позади? – эхом повторил Барак; он снял свой протез и потирал культю, которая всегда ныла к перемене погоды. – Хорошо, кабы так!

В течение двух следующих дней я, следуя совету Брауна, не покидал Маусхолдский холм. Сам Эдвард вернулся в Норидж уже на следующее утро. Военных учений в тот день не было: командиры поняли, что людям необходимо дать передышку. Погода оставалась пасмурной, ветер дышал прохладой. Пытаясь развеяться, я отправился на прогулку. Проходя мимо дворца графа Суррея, я заметил, что труп итальянского наемника исчез. Обитатели лагеря сидели у порога своих хижин, глядя в затянутое серыми тучами небо. Я присоединился к повстанцам, устроившимся вокруг костра. Какой-то парень лет тридцати рассказывал, что из деревни, где осталась его семья, доходят скверные вести: такого плохого урожая, как нынешний, не было много лет подряд, а вчерашний ливень, положивший колосья, лишь усугубил дело. Его товарищ заметил, что теперь правительство наверняка двинет на нас войско во много раз больше прежнего; по слухам, в Девоне против повстанцев было брошено десять тысяч солдат.

– С такими полчищами нам будет справиться потруднее, – угрюмо пробормотал он.

Третий, зеленый юнец, пребывал в более радужном настроении.

– Хватит вам ныть! – воскликнул он. – Мы победили, и скоро вся страна будет наша. Капитан Кетт собирается захватить Ярмут.

По существующим в лагере обычаям вмешиваться в разговоры незнакомых людей отнюдь не считалось невежливым. Поэтому я позволил себе сказать, что, хотя провизии в лагере хватает, никто из нас давным-давно не пробовал знаменитой ярмутской селедки.

– Ничего, скоро мы полакомимся ею вдоволь! – заявил юнец.

Я заметил на его грязной рваной рубашке пятна крови, говорившие о том, что он участвовал во вчерашнем сражении.

Парень, жаловавшийся на плохой урожай, пошевелил палкой тлеющие в костре угли.

– Какое бы войско против нас ни двинули, мы будем сражаться до конца, – произнес он. – Мы зашли слишком далеко, чтобы поворачивать вспять. И даже если нас ждет поражение, хотя я в это не верю, мы оставим о себе долгую память! А вы что на это скажете, мастер горбун?

– Не думаю, что в ближайшее время на нас двинут армию, – пожал я плечами. – Для того чтобы ее собрать, потребуется несколько недель. К тому же правительству придется отзывать солдат из Шотландии.

– Верно, приятель! – воскликнул юнец. – Бояться нам нечего.

– Простите, что назвал вас горбуном, – пробормотал парень постарше.

– Ну так я и есть горбун, – усмехнулся я.

В те дни в лагере появились случаи дезертирства, хотя и немногочисленные. Некоторые повстанцы стремились вернуться домой, чтобы помочь своим семьям в уборке скудного урожая, другие опасались новых атак правительственных войск. Тем не менее численность обитателей Маусхолдского холма только выросла благодаря беженцам из других, уничтоженных лагерей. В большинстве своем оставшиеся были убеждены, что новых крупных сражений в ближайшее время ожидать не приходится: вряд ли протектор решит отозвать войска из Шотландии и двинуть их на Норидж. Скорее уж, полагали люди, он попытается договориться с нами миром и выполнить наши требования. Впрочем, были и такие, кто считал столкновение с новой, более многочисленной правительственной армией неизбежным; они не сомневались, что мы сумеем одержать очередную победу, вновь превратив Норидж, узкие улочки которого были нам хорошо знакомы, в ловушку для врагов. И те и другие были едины в том, что пути назад у нас нет и вскоре восстание охватит всю страну.

Самозваные проповедники вещали теперь чуть ли не на каждом углу. Господь стоит за простых людей, утверждали они. Он помог нам обратить в бегство армию Нортгемптона и поможет разгромить неприятельское войско вновь, даже если оно возрастет многократно. Как Давид одолел Голиафа, так и мы одержим победу над нашими врагами, провозглашали проповедники. К тому же по лагерю распространялись неуклюжие вирши, сочинители коих заходили так далеко, что предрекали падение короля Эдуарда, опираясь на пророчества Мерлина, а также древних царей Гога и Магога. Листки с этими стихами приносили в лагерь бродячие торговцы, их передавали из рук в руки, грамотные читали их вслух своим товарищам. На моей памяти такое уже случалось: в 1536 году, во времена «Благодатного паломничества», сочинители безымянных памфлетов предсказывали скорое падение короля Генриха. Всякий, у кого обнаруживали подобные, с позволения сказать, пророчества, мог дорого за это заплатить.

Один из таких листков я показал Эдварду Брауну, который пришел в лагерь навестить семью.

– Думаю, эти стишки помогают людям воспрянуть духом, – расхохотался он.

– Для того чтобы люди воспрянули духом, они должны быть уверены, что командиры сумеют привести их к победе, – возразил я. – А от подобной чепухи проку немного.

– Для вас, образованных людей, это, конечно, чепуха, – пожал плечами Браун.

– И где, скажи на милость, находится долина Дассина?

– Кто его знает? Хотя Дассин – довольно распространенная фамилия в Норфолке. Наверняка подобное название тоже встречается здесь часто. Да и не все ли равно, где это на самом деле.

– Если нам и правда предстоит сражение с правительственной армией, эти стишки могут повлиять на выбор места битвы.