Пятый всадник - Александр Харыбин

Саня, прослушав мою историю, с минуту смотрел на меня с вытаращенными глазами, не в силах произнести ни слова.

– И ты лично участвовал в испытаниях атомной бомбы? И сам видел ядерный взрыв?

В его вопросе не чувствовалось недоверия. Скорее, потрясение.

Я кивнул.

– Участвовал. Взрыв толком не видел, так как находился километрах в двух, а заряд был в котловине. Но вспышка была – будь здоров.

– Да. Ну ты даешь!

Какое-то время мы оба молчали. Потом Саня вдруг спросил.

– А почему ты только сейчас об этом рассказал? Вернее, почему именно сейчас?

Я описал ему то, что увидел вчера в новостях. И выдвинул предположение, что появление у берегов Италии «Авроры» с Мериновским не случайно. Этот фанатик за четыре года не мог отказаться от своей бредовой идеи. Наоборот, думаю, он за это время сильно продвинулся в ее реализации. Ведь, если рассудить здраво, зачем ему нужно находиться в Италии? Он ничего против этой страны не имеет, соответственно, взрывать ничего здесь не будет. Первая мысль, которая приходит в голову – это то, что здесь у него база по производству зарядов. Именно по производству, потому что исследования и испытания удобнее всего проводить в России. А производство там делать нет большого смысла, так как изделия потом тяжело будет вывезти. А из Италии на яхте это сделать несложно.

– А не могла ли яхта с этим твоим Бармалеем просто случайно там оказаться? – спросил Саня, когда я изложил свои мысли.

– Могла. Если допустить, что Бармалею захотелось просто проветриться и он решил поплавать по Средиземному морю. А у берегов Сицилии попал в аварию. Вероятность этого не равна нулю. Но, во-первых, я успел хорошо изучить Мериновского. Он не будет тратить время и силы на такую фигню, как морские вояжи. Во-вторых, «Аврора» напоролась на скалы у самого берега, на траверзе порта. Это означает, что он планировал именно войти в порт, но тут, видимо, оплошал капитан. Я не говорю, что уверен в правильности своих предположений на все сто. Возможно, что вероятность этого всего десять процентов, хотя я лично думаю, что больше. Но ты представь, что будет, если эти десять процентов выиграют? Если Мериновскому удастся уничтожить несколько американских мегаполисов, то наступит настоящий конец света. И не только в Америке. В Европе тоже, так как их экономики и финансовые системы слишком жестко связаны. Тебе уж точно будет не до научной деятельности. И вообще, представь, что будут уничтожены миллионы ни в чем не повинных людей. А ты при этом будешь знать, что мог бы это предотвратить, но не захотел.

Озвучивая другу этот монолог, я был вполне искренен. Мне абсолютно не хотелось Конца Света. Сейчас у нас с Катериной был свой маленький уютный мирок, терять который не имел никакого желания. К тому же к Апокалипсису ничего не было готово. Анабиоз тоже толком отработан не был. Да и если пытаться возрождать цивилизацию через несколько тысяч лет после Конца Света, то десяти морозильников точно не хватит. Нужно не меньше сотни. Так что я был совершенно уверен в том, что сейчас мой долг – пресечь на корню планы Бармалея. А так как одному мне с такой задачей не справиться, то я собирался привлечь на свою сторону Саню.

– И как же ты собираешься ему помешать? Позвонишь в полицию? – спросил мой друг. По интонации, с которой было произнесено окончание фразы, я понял, что это шутка.

– Для начала надо быть абсолютно точно уверенным в том, что я прав. Надо провести разведку. А в полицию, конечно, звонить без толку. Даже, если у Бармалея здесь на самом деле база, то полиция ничего криминального не обнаружит. Ни один эксперт не поймет, что там делают ядерные бомбы. Плутония нет, двести тридцать пятого урана – тоже. Все нормально, никакого криминала.

– Ну, и как ты думаешь проводить свою разведку? – спросил Саня.

По тому, как он это сказал, стало понятно, что до него пока не дошло, что я собираюсь привлечь его к этому делу.

– Представь, – ответил я ему, – для изготовления одного заряда нужно не меньше четырех-пяти килограммов дейтерия. А на десять зарядов – уже пятьдесят килограммов. Притом, что Бармалей собирался делать несколько десятков. Где они его возьмут?

– Купят тяжелую воду, выделят дейтерий. Какие проблемы?

Конечно, Саня за время своей работы в ЧЕРМе, настолько привык к тяжелой воде, что для него это вещество не представляло ничего особенного.

– Сань, а ты сколько ее потребляешь в год?

Мой друг задумался, видимо, прикидывая.

– Не знаю точно. Наверное, около литра.

Я знал, сколько потребляет все подразделение, руководимое Прорабом, потому что специально интересовался этим вопросом, когда там работал.

– Так вот. Весь ЧЕРМ закупает в год не более двадцати килограммов тяжелой воды. Из этого количества можно выделить пять килограммов дейтерия. Ты представь такую картину: какая-то мелкая фирмочка начинает закупать тяжелую воду в десять раз больше, чем самый большой ее потребитель во всей Италии, не считая атомных электростанций. Как ты думаешь, это не заинтересует компетентные органы?

– Возможно, заинтересует, – ответил мой друг, поразмыслив, – значит, они будут делать дейтерий из обычной воды.

– Вряд ли. Для этого им понадобятся очень мощные электролизеры, которые будут потреблять, как небольшой город. Я думаю, дейтерий они выделяют из водорода. А водород где-то закупают.

– А не слишком ли дорого это получится? Водород ведь тоже денег стоит. А при электролизе сразу получается обогащение в несколько десятков раз.

– Да. Дорого, если отработанный водород выбрасывать.

– Ты думаешь, они его сжигают? Получают тепло или электричество?

– Не думаю. Это слишком сложно и неэффективно. Я думаю, отработанный водород они закачивают обратно в баллоны и продают.

Я посмотрел на ошарашенное лицо Сани и невольно улыбнулся. Мне самому понравилась эта идея. Главное, чтобы до этого додумался Бармалей.

– Я понял, – догадался Саня, – ты хочешь выйти на их базу, поискав среди продавцов водорода?

– Молодец. Догадался. Взять у всех образцы и посмотреть на твоих магнитах содержание дейтерия. Если увидим аномально низкое – значит, попали в точку.

Мы еще около часа беседовали, обсуждая детали. Надо было придумать обоснование – для чего Сане понадобился водород. А без этого запрос на образцы от Университета не подписали бы. Саня сказал, что на факультете в другой лаборатории работает одна знакомая девчонка, которой реально может быть нужен водород, потому что она на нем выращивает микробов. Так что можно было бы попробовать провернуть это через нее. Когда обо всем договорились, поехал домой.

Дома сказал, что заезжал по пути к Сане, не упомянув о содержании нашей беседы.

Только через месяц у нас появился десяток образцов от разных поставщиков водорода. Очень уж много времени заняла переписка с ними и отправление по почте кварцевых ампул для того, чтобы они его туда закачали.