Светофор, шушера и другие граждане - Александра Николаенко

…Итак…

Дамочка идет (цок-цок). Например, эта дамочка только что из салона красоты «Афродита», что рядом с круглосуточным магазином «Мяско». Она, может быть, только что сделала маникюр, или проходила расслабляющий массаж, или сооружала укладку.

Не суть.

Суть, что вот она: жертва! Идет (цок-цок).

Крыса вылезает из-за мусорного контейнера «Фудзиямы», и ам!

Дамочка (Ох!) и роняет кошелек.

(Айфон, айпод…)

А еще лучше, дамочка роняет дамскую лакированную сумочку…

Отлично! Есть!

Наши наступают! Враг стремительно теряет голову.

Дамочка, потеряв сознание от ужаса, сопровождаемая удушливым шлейфом «Дольче Габана», пересекает темную подворотню слева от фонаря…

И вот уже каблучки этой дамочки постукивают за углом «Каменного цветка»…

Что же наша крыса? Почему она не кидается за дамочкой в погоню? Вот вопрос!

Вот вопрос.

Но вот и ответ.

Вдоль залитой лунным призрачным светом арки скользит по стенам огромная крысья тень…

Почти обычная тень, из тех, что обыкновенно рассеиваются в свете вспыхнувших фар.

Однако вместо головы у этой тени черный квадрат.

Крыса с головой «от Малевича». В зубах (бумажник, айфон, айпод…) – добыча!

(Хотя зачем крысе айпод?) Кому собирается звонить эта ненормальная?

Ну ладно. Ее ведь не спросишь…

Все остальное, как обычно, – крыса.

Быть может, немного длинная. Но это за счет хвоста.

Посмотрим дальше?

Где она?

Вот она. Смотрите!

(показываем пальцем)

Скользнула за мусорный бак.

Мелькнула, шмыгнула…

И растворилась в теплом огарке зарешеченного оконца полуподвального помещения…

И мы за ней.

Ну-с?

Ничего нового нашему воображению. Даже присутствует некоторый уют.

Тряпки. Коробки. Мятые банки. Матрац (разумеется, полосатый). Проволочные катушки. Битые бутылки, провода и вскрытые шпроты….

«Посольская», «Советская», пакет от кефира «Домик в деревне».

Использованные шприцы…

Ряженка.

Диван, похожий на разбившийся Боинг.

На Боинге, накрывшись каракулем, спит дворник Вася.

Валики.

Мат. Сквозь мат сонный перемат. Дворник Вася видит сны о любви. И это естественно. Все мы видим о любви только сны.

Мешки с цементом. Песок на полу, пыль, вяло приподнимающаяся от любого движения.

Лопата. Грабли. Ведро. Опилки.

И, как мы уже сказали, дворник Вася.

Что дворник Вася человек, слышно по запаху.

Что он еще жив, слышно по запаху тоже.

Не самый приятный запах на свете.

Дворник Вася человек нелегкой судьбы. Его не любила в юности ни одна порядочная женщина. Все попадались «шаланды». Одна из них довела Васю вот до этого состояния. Когда любовь встает у человека на пути, с бутылкой «Посольской», ее очень нелегко обойти. И дворник не обошел любви.

Дворник пил. Но он пил от неразделенной, растоптанной любви. Скажем: пил от чистого сердца.

Искренне и самозабвенно.

Но на какие деньги, спросим мы? А вот сейчас и узнаем.

Итак, наша крыса, с бумажником в зубах, по рукаву каракуля ловко взбирается на человечью кучу.

Бежит по каракулевому горбу.

Садится у дворника в изголовье. Преданно заглядывает в глаза. Наклоняется над Васей и усиками щекочет человеку ноздри.

«Апчхи!» (Тьфу, ну и запах.) Дворник просыпается. Несколько секунд мыльными глазами смотрит на крысу. Крыса выпускает из пасти бумажник.

– А… ты. Ну…. Давай, чего принесла… – хрипит дворник, приподнимаясь. Две синие руки тянутся за бумажником.

Считают бумажки. С хрустом сминают. Засовывают в щель за валиком.

Дворник Вася доволен. Он встает, бредет, качаясь, спотыкаясь о кучи дряни, к пожарному шкафу. Достает сухари. И бутылку.

Он и крыса садятся к столу. Вернее, крыса на стол, Вася за стол. Вернее, это не стол, а старая школьная парта. Но это не важно. Начинается вечерняя трапеза.

Вася наливает себе и крысе. Крысе в бутылочный колпачок. Себе из горла.

Кормит крысу из ладони крошеным сухариком.

Дворник ухмыляется. Ухмыляется пустой трещиной рта.

– Жрешь, тварь…. Ну жри, жри, Шушера… (Шушера хрустит сухариками.)

– Эх, ты… дрянь…. Собачья морда. Шакал… (Дворник нежно треплет крысу за холку.)

Крыса перестает хрустеть. Внимательно смотрит на Васю блестящими черными глазками.

– Что ты понимаешь…. В любви… (Вот это точно, в самом деле, что крыса может понимать в любви?)

– Тьфу на тебя! – говорит крысе Вася.

Они укладываются спать. Дворник бревном под шкуру каракуля. Крыса калачиком под теплым человеческим боком. Человеческим боком, в котором отчетливо бьется настоящее любящее сердце.

– Тварь ты, тварь ты и есть… ничего ты не понимаешь… в любви… – сквозь сон бормочет человечья куча…

Следующим утром у полуподвального помещения 22-го дома останавливается машина санитарной инспекции.

Действительно! Сколько налогоплательщики (порядочные горожане) могут терпеть это безобразие! Что у них там вообще творится! Развели черти что!

Отплевывая желтую слюну, чиркая по асфальту кедами, в синем рабочем комбинезоне «ОООЖКХ», с лопатой в руке, неторопливо подходит к рафику дворник Вася.

Подписывает трясущейся рукой (дутые синие пальцы в наколках) накладную. Волочит на тележке к полуподвальным железным дверям мешок крысиного яду.

Щедрой рукой рассыпает яд по углам полуподвального помещения.

И за мусорными контейнерами.

Была ранняя осень.

Золотая, прозрачная. С дымом осенних листьев.

А одному молодому человеку доктор сказал, что у него плохи дела. Сказал, что у тебя, мол, братец, рак на последней неоперабельной стадии. И выдал справку на работу.