Когда зацветет абелия - Ирина Лакина

– У вас все в порядке, графиня? – поинтересовался он, пригнувшись и заглянув за шторку.

– А у вас? – огрызнулась я. – Сколько же английской шерсти в тех мешках? – сорвался с языка опасный вопрос. – Интересная сделка – вы отдаете золото и шерсть, а взамен получаете просто шерсть. Думается мне, это совсем невыгодно.

Мой вопрос ничуть не рассердил Альваро. Напротив, он расплылся в широкой улыбке.

– У вас тонкий ум, Федерика. – Мое имя так ласково слетело с его губ, что я вздрогнула, почувствовав, что пропасть между нами становится все меньше и меньше. – В мешках не шерсть.

– И что же там?

– Вы умеете хранить секреты?

– Вполне.

– Там специи из Индии. – Он достал из кармана своего плаща маленький мешочек и протянул его мне: – Возьмите. Этот мешочек стоит целое состояние. Это мускатный орех. Если вам однажды надоест ходить к заутрене и слушать проповеди в монастыре августинок, вы сможете продать его и обзавестись на полученные деньги неплохим домиком с участком и даже позволить себе пару-тройку слуг.

Вот оно что! Контрабанда специй! Я знала, что в Средние века специи были на вес золота, и теперь смогла лично в этом убедиться. Стало ясно, на чем сколотил состояние этот хромой, дерзнувший бросить вызов королю.

– Спасибо. – Я взяла мешочек и спрятала его в декольте. – Вы не боитесь попасться на контрабанде и лишиться всего? Титула, земель, состояния, жизни, в конце концов?

– Риск – удел смелых, – смеясь, ответил он, – но будьте спокойны, я не враг себе. Вы можете не опасаться, что с вашим будущим мужем что-то случится. Торговля идет через подставных лиц, верных мне, на территории Наварры и Фландрии. Мои действия, таким образом, даже если вскроются, не попадают под юрисдикцию басконского короля.

Альваро приложил к шляпе руку в прощальном жесте и пришпорил коня, оставив меня сидеть с открытым от удивления ртом. Я пропустила мимо ушей преступную схему торговли специями. В голове набатом звучали его слова, которые были брошены как бы между прочим, но несли в себе такую смысловую нагрузку, что мне даже показалось, будто у меня подскочило давление.

Он сказал – «ничего не случится с вашим будущим мужем».

У меня болела каждая косточка и ныла каждая мышца к тому моменту, когда мы добрались до монастыря августинок в Толосе – небольшом городке, располагавшемся по дороге к землям герцогов Альба.

Высокие каменные стены надежно укрывали жителей обители от набегов разбойников и праздной мирской жизни, царившей в городке.

От города монастырь отделял широкий ров с болотистого цвета мутной водой, которая поросла тиной и камышом.

Мы прибыли к месту ближе к полудню, когда заутреня уже прошла и монахини принялись за повседневную работу. Неподалеку от монастырских стен был разбит огород, на котором несколько послушниц усердно возделывали землю, орудуя чем-то похожим на тяпки.

Несмотря на усталость, любопытство раздирало меня, и я высунулась в окошко кареты, чтобы наблюдать за происходящим снаружи.

Когда экипаж остановился, в окне возникла фигура Альваро, который спешился с коня и приветливо снял передо мной шляпу.

– Вот мы и на месте, сеньорита, – сказал он, открывая для меня дверцу. – Я послал человека к местной портнихе, чтобы она пришла к вам и сняла мерки.

– Благодарю, но это лишнее, – ответила я, смутившись, хотя мой внешний вид действительно нуждался в обновлении.

Роскошное платье из золотой парчи было безжалостно измято, от меня попахивало потом, лицо покрыла дорожная пыль, которая забиралась внутрь даже сквозь плотные бархатные шторки. К тому же я испытывала непреодолимое желание помыться. Чистая и новая одежда пришлась бы сейчас как нельзя кстати.

– Вам нечего стыдиться. После столь долгой и утомительной дороги даже королева нуждается в смене гардероба и горячей ванне. Как видите, я не подаю вам руки. Отнюдь не потому, что мне не хочется подержать вас за руку. Все дело в том, что я настолько пропитался грязью и потом, что сам себе омерзителен. Поэтому, прошу вас, пройдемте скорее внутрь и попросим приюта.

– Разве мужчинам разрешен вход в монастырь? – удивилась я, в то время как мы подошли к высоким дубовым воротам с узким зарешеченным окошком.

– В покои монахинь, конечно, нет. Но здесь есть гостевой дом для паломников. К тому же настоятельница – моя молочная сестра. Не думаю, что она спустит на меня монастырских псов.

Он заразительно засмеялся, а затем громко постучал в ворота. В окошке тут же возникло морщинистое лицо.

– Слушаю, сын мой, – добродушно ответила монашка, охранявшая вход в обитель.

– Сестра Мариэтта, это я. Альваро. Со мной графиня Конте. Впусти нас. Мы проделали долгий путь и нуждаемся в крове и отдыхе.

Послышался лязг проржавевших петель, а затем скрип тяжелой двери. Перед нами возникла довольно упитанная монахиня с добрыми серыми глазами, которая широко улыбнулась и протянула герцогу для поцелуя свою пухлую руку.

– Как же я сразу вас не узнала, сын мой, – виновато сказала послушница, отходя в сторону и пропуская нас внутрь. – Годы берут свое. Я стала плохо видеть.

– С Божьей помощью, сестра Мариэтта, и это преодолеется, – ответил Альваро.

– Ваших людей и лошадей я прикажу разместить в сарае с сеном, который стоит у западных ворот. А для вас есть комнаты в доме паломников.

– Спасибо, – герцог слегка поклонился, – а где же мать-настоятельница?

– У нее важный гость, – лицо старой монахини напряглось и сделалось суровым, – королевский гонец.

– Неужели? – удивился Альваро. – Тогда, наверное, нам не стоит ее беспокоить.

Его глаза вдруг сузились, и в них проскочило что-то нервное, заставившее меня нахмуриться и покрыться мурашками.

– Поговаривают, что король созывает Верховный церковный суд, – шепотом сказала монахиня, – чтобы отделаться от нареченной невесты.

– Вот как? – небрежно бросил герцог, чтобы поддержать разговор. Но я видела, как напряглось его тело, как крепко сжались его ладони в кулаки.

– Дочка маркиза де Вильенсо на редкость некрасива. Да еще и горбится. Филипп IV подкупил несколько человек из людей маркиза, и те теперь утверждают, что цветы на абелии в имении маркиза были не настоящие, а собранные с кустов сирени. Якобы они всю ночь клеили их к веткам дерева на смолу.

– Этого и следовало ожидать, – задумчиво произнес Альваро, переступая порог одноэтажного здания для паломников.

Мне стало неспокойно. Если заваривается такая каша, обо мне непременно вспомнят. Слову короля я не доверяла совершенно. Король дал – король взял. Как бы он не вознамерился вернуть меня обратно! Сомнений в том, что его дружок-архиепископ организует судебный процесс таким образом, что несчастную юную маркизу отправят обратно в монастырь, не было никаких. Напротив, во мне крепла уверенность, что беды не избежать.