Когда зацветет абелия - Ирина Лакина

Но этот сыр не был похож ни на какой другой. Очень нежный, чуть-чуть соленый, чуть-чуть сладкий, он таял во рту, как белый пористый шоколад, оставляя на языке какое-то хвойное послевкусие.

– Удивительно, – выдала я свой вердикт после того, как последние крохи деликатеса были отправлены в желудок. – Он немного сладкий и как будто пахнет хвоей.

– Горячо… – кивнул герцог.

– Еловые иголки и сахар, – торжествующе воскликнула я, ничуть не сомневаясь в своей правоте.

– Рядом, но нет, – ответил герцог, отправляя к себе в рот очередной кусочек сыра. – Попробуйте еще раз.

Я недовольно нахмурилась и съела еще один кусочек. На этот раз вкус раскрылся ярче. Совершенно точно он добавляет в сыр что-то сладкое, но вот что – я никак не могла понять. Фрукты? Мед? Патоку?

– Сдаюсь, – выдохнула я.

– Черешня, – со смехом произнес герцог, – мои коровы килограммами поедают эту ягоду, чтобы их молоко в итоге давало такой вкус.

– Точно! – воскликнула я, узнав, наконец, знакомые вишневые нотки на языке. – А запах хвои?

– Сыр вызревает на еловых досках в известковом гроте целый год.

– Вот оно что…

– Я удивил вас? – Герцог как-то незаметно для меня придвинулся ближе и теперь его спрятанное за маской лицо было напротив моего, на расстоянии ладони.

– Вам это удалось, – стушевалась я и, почувствовав, что его близость становится просто невыносимой пыткой, резко переменила тему: – Что же они так долго? С колесом?

Герцог все понял и сдал позиции. Он встал и посмотрел на карету.

– Долго еще, Франко? – громко крикнул Альваро.

– Все готово, ваше сиятельство! – ответил бородатый парень, который сильно горбился.

Альваро подал мне руку, чтобы помочь подняться. И вновь я коснулась его. Комок встал в горле, а сердце подпрыгнуло так высоко, что мне показалось, будто я ощутила на языке вкус собственной крови.

– Вы замерзли? – озадаченно спросил он, сжав мою ладонь.

– С чего вы взяли? – ответила я, отводя взгляд.

– Вы дрожите.

– Нет…

Я поспешно выдернула руку и начала поправлять юбки. Слух уловил тяжелый выдох герцога.

Мы подошли к экипажу, и Альваро открыл для меня дверцу. Я поднялась внутрь и расположилась на мягком удобном сиденье, подвинувшись к окну и освобождая место для герцога, но неожиданно для меня он галантно склонил голову и закрыл дверцу.

– Разве вы не поедете в экипаже? – не удержалась я и высунулась в занавешенное бархатными шторками окошко.

– Не буду смущать вас своим присутствием. До порта не так далеко. Я поеду верхом.

Не знаю почему, но я разозлилась. На саму себя. Хотелось, чтобы он больше никогда не отходил от меня дальше, чем на несколько шагов. Хотя чего еще я должна была ожидать, когда сама при каждом удобном случае гоню его от себя? Получила то, чего добивалась.

Экипаж тронулся с места, и вскоре меня укачало. Я заснула, совершенно разбитая и уставшая, с надеждой проснуться уже в своей постели на последнем этаже малосемейки.

Запах моря и порывистый ветер, ворвавшиеся внезапно в карету, заставили меня открыть глаза. Я посмотрела в окно и увидела портовые огни, бревенчатые причалы и раскачивающиеся на высоких волнах суда. На море был шторм, и холодные брызги долетали даже до меня.

Кучер оставил карету на въезде в порт, а вот телеги двинулись дальше. Из-за сильного ветра с повозок слетала ткань, скрывающая груз. Люди герцога пытались вернуть на место мешковину, но ничего не получалось. Ткань в очередной раз поднялась в воздух, и я увидела знакомый блеск. Меж тюков с шерстью сияли золотые слитки. Я прикрыла рот рукой от удивления.

Что скрывает Альваро? Зачем ему прятать золото в тюках овечьей шерсти? И что на самом деле привез ему капитан?

И тут же в голове возник главный вопрос – насколько же велико его богатство, если ему завидует сам король? Чем занимается таинственный герцог?

Альваро застал меня за этими раздумьями. Укрываясь от порывов ветра под полами широкого плаща, он встал возле окна и легонько постучал в дверцу, сделав это скорее из соображений вежливости, нежели из необходимости, потому что в этот момент я как раз прятала свое лицо за шторкой.

– Мы прибыли в порт, графиня! – громко сказал он, стараясь перекричать свистевший ветер. – Я могу проводить вас на судно, но мне кажется, вам нужно еще раз подумать.

А ведь прав, подлец! Мне ой как нужно подумать! И пока я не получу ответы на свои вопросы, пожалуй, мне не стоит лишать его счастья лицезреть мой светлый лик. Что же ты за человек такой, герцог Альба?

В таверне было тепло и, что самое важное, сухо. В печи у стены колыхался огонь, который с треском облизывал крупные деревянные поленья, превращая их в черную золу.

Я с жадностью поглощала жаренного на вертеле молочного поросенка, запивая все это кислым вином, которое хозяин таверны принес из погреба.

Альваро сидел напротив и молчал, буравя меня глазами. На его губах играла усмешка. Но мне в это мгновение было совсем не до него. Во мне, наконец, проснулись обычные человеческие инстинкты, и я вдруг поняла, что жутко голодна. Удивительно, как я еще не упала в голодный обморок? Если не считать той скудной похлебки, что мне выписали в замке папаши, да сыра, которым угостил меня Альба, за прошедшие сутки у меня во рту росинки маковой не было.

– Согрелись? – заговорил он как раз в ту секунду, когда я отправила в рот очередной кусок мяса.

– Угу, – буркнула я, пережевывая пищу.

– Я почему-то не подумал, что вас не кормят, – съязвил герцог, взглядом указав на гору обглоданных косточек на деревянной поверхности стола.

Я перестала жевать и посмотрела на него одним из тех взглядов, которые не сулили собеседнику ничего хорошего. С трудом проглотив последний кусок, я скривила лицо в ехидной ухмылке и ответила:

– Вы угадали, дорогой герцог. Все из соображений экономии и во благо моей тонкой талии. Видите, как папенька заботился обо мне? Достойно похвалы! Что скажете?

Он улыбнулся, блеснув в полумраке, царившем в таверне, белыми ровными зубами.

– Не сердитесь. Просто вы так жадно расправились с этим несчастным поросенком, что я не сдержался. Если быть откровенным до конца, мне глубоко симпатична ваша искренность и непосредственность. К моему удивлению, вы совершенно лишены жеманства и светской напыщенности, которыми так гордятся девицы из высшего общества. Вы напомнили мне…

– Простолюдинку? – перебила я его.

– Возможно, – ничуть не смутившись, ответил герцог, – вы говорите, что у вас амнезия. Насколько мне известно, дочь графа Конте пропала десять лет назад. Ко мне в голову закрались подозрения… – Он умолк и внимательно прошелся по моему лицу своим пронизывающим взглядом.